Долго Приам Дарданид удивлялся царю Ахиллесу,Виду его и величеству: бога, казалось, он видит.Царь Ахиллес удивлялся равно Дарданиду Приаму,Смотря на образ почтенный и слушая старцевы речи.[243]
Среди смертельной войны общее страдание и скорбь помогли каждому из этих двух людей преодолеть ненависть и увидеть друг в друге священную тайну.
Основные мысли
Чему учит Золотое правило
Я должен ценить вас, ваше сообщество и нацию столь же, сколь ценю себя, свое племя и нацию.
Чего ждать, выбрав насилие
Какими бы благими ни были цели, насилие всегда бьет рикошетом по тому, кто его совершает.
Правильное отношение к врагу
Из порочного круга агрессии и контрагрессии, в который попал современный мир, можно выйти лишь через сдержанность в отношениях с врагом.
Вспомним нашего врага
Подумайте о том, кто (что), по-вашему, угрожает вашему благополучию и даже выживанию или опасен для всего вашего сообщества. Попытайтесь пожелать этому врагу счастья и процветания, постарайтесь развить в себе чувство ответственности за его страдания.
Скорбь врага
За позицией врага всегда можно найти стоящую за ней боль. Понимая, что происходит в нашем сердце, мы постигнем скорбь, которую испытывает враг.
Эпилог
Что же дальше?
С объятиями Ахилла и Приама троянской войне не настал конец. На следующий день битва возобновилась и продолжалась, доколе прекрасный город Троя не был разрушен. У нас бывают вспышки прозрения, когда мы преодолеваем поглощенность собой, однако старые повадки то и дело возвращаются. Эпифания у Пенуэла была высшей точкой в жизни Иакова, однако он не удержался на этом уровне. Книга Бытия сообщает, что впоследствии он неоднократно вел себя эгоистично. Когда его дочь Дина была изнасилована, Иаков больше заботился о своей репутации среди окрестных жителей, чем о ее страдании. Вместо того чтобы относиться ко всем сыновьям с равной привязанностью, он сделал одного из них своим любимчиком, что едва не привело к роковым последствиям.
Не хотелось бы завершать книгу на грустной ноте. Стоит, однако, помнить, что путь к состраданию – задача на всю жизнь, до последнего вздоха. За час или за день его не пройдешь. Не хватит и двенадцати шагов. Почти каждый день мы будем терпеть неудачи, однако мы не должны, подобно Иакову, сдаваться. Следует всякий раз подниматься и идти дальше, начинать сначала. Если вы внимательно прошли двенадцать шагов, это уже немало. Однако процесс еще не закончен. Работа над двенадцатью шагами должна продолжаться всю жизнь: снова и снова узнавать о сострадании, оглядываться вокруг, преодолевать неприязнь к себе и разочарования. И что там любовь к врагам! Подчас трудно любить бескорыстно и терпеливо даже самого близкого и дорогого человека. Тем не менее я надеюсь, мне удалось показать: сострадание возможно, и даже в нашем мире, полном раздоров и конфликтов, некоторые люди достигали удивительного уровня сопереживания, прощения и заботы обо всех. Мы не обречены жить в несчастье, ненависти, жадности и зависти. Как учил Сюнь-цзы, любой из нас может стать мудрецом, аватарой сострадания. Когда нас угнетают наша собственная боль или тяготы вокруг, следует увидеть в них стимул к дальнейшим усилиям. Учение о сострадании показывает, что надо делать. Надо не опускать руки при неоднократных неудачах, а помнить: постоянные усилия приведут к успеху, и если мы будем стараться, у нас получится принести добро в мир.
Царь Пасенади, друг Будды, впал в глубокое уныние после смерти жены. Нигде не находил он себе места: то и дело уходил из дворца с войском и многие мили ехал на колеснице. Ехал без определенной цели, с одного места на другое. Однажды он проезжал через парк, усаженный высокими тропическими деревьями. Он спешился и пошел среди их огромных корней, высотой в человеческий рост, и вдруг ощутил утешение. Эти древние великаны вселяли доверие и уверенность. «Они были спокойны. Никакие нестройные голоса не нарушали их мира. В них было чувство отдаленности от повседневного. То было место, где можно укрыться» от жестокостей жизни. Размышляя над этими дивными старыми деревьями, царь вспомнил о Будде: его внутренняя тишина возвысила его над мелкими волнениями в мире шумного эгоизма, а потому в минуту скорби у него можно найти прибежище.[244]
