— Рискуешь.
— Рискую, — согласился Ирвин. — Но мне не хочется проснуться в мире, где моя жена перестала существовать, потому что король догадался где-нибудь казнить собственного предка.
Мартен скривился. Все это было бы, конечно, замечательно, если б не одно маленькое уточнение.
— Да, — с тяжелым вздохом промолвил он, — но каков смысл искать пути в Вархву, если у нас нет того, кого мы должны спасать? Я очень надеюсь, что папочке хватит ума хотя бы не сделать ему ничего плохого! Потому что в таком случае никто из нас не родится!
Попытка за шутливыми восклицаниями скрыть настоящее беспокойство оказалась не слишком удачной. Мартен все равно никак не мог избавиться от дурных мыслей, что упорно лезли ему в голову. Что б он ни делал, все равно возвращался к осознанию: сам во всем виноват. И разобраться с последствиями должен тоже самостоятельно. Если это вообще реально.
То, что они вытащили Акрена в современный мир, уже было преступлением. Но не вернуть его на место означало обречь Рангорн на катастрофу. Как только пространственно-временной континуум искривится настолько, что возвращение Акрена все равно нельзя будет произвести бесследно — например, если он станет намного старше, узнает слишком много нового или, что еще хуже, получит какое-нибудь серьезное повреждение, будущее изменится.
Но ведь будущее Акрена было настоящим и прошлым для Мартена.
Но Сияющий, вопреки тому, что это был последний человек, которого принц мог бы обвинить в несерьезности, казался абсолютно расслабленным. Его словно вообще не волновало все то, что происходило с Вольным.
— А, советник Шантьи, — Ирвин усмехнулся. — Не думаю, что стоит об этом переживать. Он все равно уже сбежал. И прекрати прятать руку за спину, можно подумать, я не вижу, что ты уже сделал что-то с браслетом… Против вашей силы, Мартен, реально может помочь разве что артефакт, созданный самим богом.
— Среди нас нет богов, — усмехнулся Мартен. — Да и их творений тоже…
— Ты уверен?
Принц хотел сказать, что да — где б то он нашел артефакт со времен Дарнаэла Первого? Только не их, рангорнского, Дарнаэла, а того, что когда-то был королем в древней Элвьенте, жил сотни, тысячи лет назад… что в одной из своих реинкарнаций создал этот мир.
Но не сказал ни слова. Потому что вспомнил — на его шее всегда висел медальон, передававшийся в их семье от одного одаренного к другому, доставшийся еще от Акрена Шантьи.
Золото, созданное благодаря колдовству Дарнаэла Первого, основателя династии Тьерронов.
Дарнаэла Первого, которому они молились в церквях.
Того, чей поразительный дар наследовали представители двух династий.
— И еще, — усмехнулся Ирвин. — Мне доложили, что сюда едет всадник в одежде, характерной больше для исторических книг, чем для реальной жизни. Должно быть, желает успеть на свадьбу, если смотреть по динамике передвижения, то как раз должен. Ну и… — он почесал затылок. — Ну и, разумеется, я не стану уведомлять Его Величество, что на свадьбе будет одним гостем больше. Гостем больше, гостем меньше… Это ведь такая ерунда.
— Ну да. Женихом и невестой больше, — лениво протянул Мартен, — женихом и невестой меньше… Это ведь такая ерунда. Да, Белла?
Судя по выражению лица, Белла была согласна.
Глава четырнадцатая
…Как бы король Лиар ни старался, а объявлять о королевской свадьбе всего за три дня до того, как она должна была состояться, оказалось излишне самонадеянным. Мартен и не думал, что гостей в самом деле приедет настолько мало, но тронный зал, временно измененный для свадебной церемонии, оказался полупустым. Те высокопоставленные особы, что в это время находились в столице, разумеется, откликнулись на приглашение, но вот люди из других городов практически не прибыли.
Признаться, Мартен совсем не такой представлял собственную свадьбу. Обычно подобные мероприятия сопровождались народными гуляниями, и целую неделю все только и праздновали, позабыв о работе и о всех невзгодах. Мало кто печалился в такие светлые дни, как смеялись государственные деятели, даже смертность — и та падала, каждый надеялся прожить на полную катушку эти несколько дней.
Но о свадьбах и объявляли задолго до того, как они должны были состояться. Мартен прекрасно понимал, что те две жалкие цветочные гирлянды, которыми украсили зал, да несколько наколдованных бантов, развешанных по всему залу — это далеко не тот декор, что достоин принца и принцессы, но ругаться не стал.
Признаться, ему и выбора-то не предоставили. Да и Мартен все еще надеялся на то, что эта свадьба не состоится — по крайней мере, не в таком виде и не тогда, когда ее настолько сильно хочет король, совсем потерявший остатки совести.
— Улыбнись, — Его Величество Лиар занял свое место, положенное королю на такого уровня бракосочетаниях, и бросил на сына полный недовольства зал. — Ты женишься на любимой девушке и собираешься радостно отмечать это событие, а не хоронишь кого-то!
— Я хороню свою свободу и остатки твоего разума, — проворчал Мартен, но, когда зазвенели колокольчики, знаменующие прибытие принцессы, все-таки покорно оглянулся.
…Белла была прекрасна.
И Мартен не сказал бы, что благодаря свадебному платью.
Что ж, за этот короткий срок местные портные сделали все, что могли. Белле был к лицу белый цвет, и она выглядела очень нежно — наконец-то распустила волосы, кто-то заставил ее все-таки подкрасить глаза и коснуться румянцем щек, но не более.
Принц подозревал, что его будущая супруга сопротивлялась этой свадьбе не хуже его самого, а то и намного лучше — с этой девицы станется и не такое!
Она медленно шагала вперед — сама, не под руку с отцом, потому что короля Халлайи уведомили письмом, что его прелестная дочь собирается выйти замуж за рангорнского принца.
Должно быть, как смеялась вчера Белла, папенька очень обрадовался. Он был до безумия счастлив, что дочь все-таки сумеет принести пользу собственному государству, ничего при этом не испортив и не испугав своим ведьмовством одного из самых желанных женихов континента. А то что сам желанный жених континента сейчас мечтал запихнуть свадебную розу, которую несла в руках Белла, куда-нибудь в рот собственному отцу за все то хорошее, что король Лиар сделал за последние несколько дней, так кого это волновало?
Ее свадебное платье было расшито какими-то драгоценными камнями, но выглядело это не очень-то и привлекательно. Наряд блестел и переливался, старательно отвлекая внимание от не слишком довольного лица невесты, но он так вульгарно глушил собственную красоту Беллы, что Мартен с трудом подавил желание броситься к девушке и оторвать как минимум эту сетку из кристаллов, которую кто-то нашил поверх простой белой ткани.
Принцесса наконец-то пересекла зал и позволила взять себя за руку. Розу, взятую вместо свадебного букета, она возложила прямо на алтарь, словно выражая свою неудовлетворенность растерянному священнослужителю, но, к его большой радости, не сопротивлялась, когда Мартен сжал ее запястье.
