— Нет. Уже поздно, раньше нужно было. Теперь не могу, потому что люблю тебя. — признался чародей.
Чародей взял руки Энджин и переместил ее непосредственно в замок Марамолли, а именно в ее комнату. Стоило им там оказаться, как с низу послышались крики. Энджин побежала на шум, чтобы удостоверится, что с домашними все хорошо. Дармен поспешил за ней, что-то ему подсказывало, что сейчас не тот момент, чтобы быть инкогнито.
В холле была Элеонора, и она кричала она служанок, даже на мисс Франциск, которая из-за случившегося не покинула вчера замок.
— Маменька, что здесь происходит? — еще с лестницы спросила Энджин.
— Я почему-то хочу задать тебе тот же вопрос, доченька. — сказала графиня Марамолли, делая особый акцент на слове «доченька», и при этом кинув на пол книгу.
Энджин подошла ближе, и сразу же узнала свой дневник. Ужас прокатился по ее телу, но какое это сейчас могло иметь значение.
— Что ты молчишь? — продолжала кричать Элеонора, а после повернувшись в сторону прислуги. — Пошли прочь.
— Не кричите так, маменька. — попробовала сгладить накал девушка.
— Не кричать? Из-за тебя я потеряла все, лишилась власти. Ты жалкая гадина, разрушившая всю мою жизнь. И я не должна на тебя кричать? — гневно произнесла графиня Марамолли.
— Маменька, зачем вы так? — начиная плакать, спросила Энджин.
— Зачем? Да ты даже замуж нормально выйти не смогла, ты мой вечный позор. — презренно сказала Элеонора.
— Почему? — не понимая вопрошала девушка.
— Где ты была всю ночь? Шлялась где не попадя. — сквозь зубы процедила Элеонора.
— Это не так. — подал голос Дармен, с лестницы, который все это время продолжал стоять там.
— А ты стало быть, тот самый якобы чародей? Задурил ей голову, а она и рада стараться, уши растопырила. Начиталась я про тебя, даже позавидовала, ловко ты ее вокруг пальца обвел. Ну, что переспал с ней? Вижу, что переспал. — сказала Элеонора, а затем повернулась в сторону Энджин и отвесив той пощёчину, крича продолжила. — Дрянь, из-за тебя нас выгонят из света, меня теперь не примут ни в один салон.
— Да кто ты такая, что б бить ее? — злобно крикнул Дармен — Я мать! Как ты смеешь тут на меня кричать? — возмущалась Элеонора.
— Ты мать? Да какая ты мать? Ты продала свою дочь за титул. За королевскую кровь. — говорил Дармен. — Так какая тебе разница, кто спал с твоей дочерью? Тебе же имеет значение, только что бы он был частью королевской семьи. Так я часть королевской семьи что б ты знала.
— Из-за тебя мы опозорены. — зло сказа графиня Марамолли.
— Просто скажи мне, за что ты ее так ненавидишь? Она же твоя дочь. Ты все позволяешь своему сыну, и ничего дочери, при первой же возможности решила избавится от нее. Я конечно понимаю, что есть разница в воспитании лорда и леди, но не до такой же степени. Я конечно чародей, но я не всевидящий, скажи мне, почему ты ее так гнобишь всю жизнь? — спросил чародей.
— Потому что она напоминание о моей ошибке. О моем прошлом. Питер не ее отец. — на эмоциях сказала Элеонора.
— Что? — воскликнула в слезах Энджин.
— Она дочь пекаря. Он нравился мне, и мы встречались, а потом я поняла, что беременна. Вот только, всю жизнь быть нищенкой не входило в мои планы. А Питер, был простым, он часто объезжал владения, и вот однажды я его соблазнила, а потом сообщила ему, что беременна, и этот дурачок поверил. Для Марамолли, это был бы скандал, лорд переспал с крестьянкой, и бросил ее беременной, поэтому, он быстро женился на мне. Так из дочери прачки, я стала леди Марамолли. А Энджин, маячит все время, и напоминает мне, об этой ошибке. — разоткровенничалась Элеонора.
— Почему ошибкой? Ведь благодаря ей ты стала леди. — недоумевал Дармен.
— Леди Марамолли? Я хотела быть леди Бурдоро. — рассмеялась Элеонора. — И тогда я решила, с паршивой овцы, хоть клок шерсти. Раз она решила меня королевской семьи, то она меня туда и приведет.
Дармен был шокирован жестокостью этой женщины, и ему было искренне жаль Энджин, но он ничего не мог поделать.
Из-за косяка двери в помещение вошел побледневший Питер Марамолли. Он смотрел пустым взглядом на супругу, взглотнул, кашлянул и твердо сказал:
— Пошла вон.
— Правильно ты с ней дорогой, не место шлюхе в этом доме. Пускай катится в трактир, где ей самое место. — поддакнула мужу Элеонора.
— Нет, ты не поняла. Это ты, дорогая моя женушка, пошла вон из моего дома. — с отвращением глядя на Элеонору сказал граф Марамолли.
— Я? Но почему я? Это она нас опозорила. — искренне недоумевала Элеонора.
— Я все слышал, так что можешь не искать оправдания. — сказал Питер.
— Значит, вот так ты со мной? С матерью твоих детей? — начала возмущаться Элеонора.
— Ты вспомнила о детях? Что же ты о них раньше не вспоминала, когда свои змеиные планы строила? — спросил Питер.
Элеонора молчала, ей нечем было крыть. Дармен обнимал Энджин, пытаясь ее успокоить, та все еще плакала и была в шоке от услышанного.
— Я сказал, пошла вон из этого дома. — рявкнул граф Марамолли, и Элеоноре ничего не оставалось, как подчинится.
— Я это так не оставлю. — на последок сказала она.
Графиня ушла громко, хлопнув дверью, слуги в коридоре провожали ее встревоженными лицами. Хоть все они и ненавидели ее, а таких перемен никто точно не ожидал.
— Вы оставайтесь здесь сколько захотите. А мне нужно подумать. — сказал Питер после ухода жены, и отправился в кабинет. Ему и вправду после всего услышанного нужно было побыть одному.
Вечером, когда уже зажгли свечи, все собрались за ужином. Питер, по обыкновению сел во главе стола, Энджин на своем месте, ее младший братик, мисс Франциска, даже Дармен был за столом. Граф Марамолли пожелал видеть всех, о чем заранее всех и оповестил.
— Значит вы, чародей? — спросил граф, обращаясь к Дармену.
— Да. — ответил тот, и в знак правдивости своих слов, взмахом ладони заполнил комнату мерцающими звездочками.
— Спасибо, что спасли мою дочь и открыли мне глаза на жену. — сказал Питер, а затем добавил. — Но я так и не знаю, как вас зовут.
— Дармен. — ответил мужчина, а затем добавил. — Дармен Фелибраско.
— Я до сих пор не могу понять, как мог пойти на поводу у своей жены, и ничего не замечать вокруг? — сокрушался Питер.
— Вот здесь, как раз нет ничего удивительного. Вы любили ее, этим все объясняется. — сказал Дармен.
— Сколько вам лет? Вы мудры не по годам. — и граф пристально посмотрел на него.
— Ах-ха-ха…. — Рассмеялся чародей. — Восемьсот шестьдесят пять.
— Ты говорил восемьсот шестьдесят четыре? — спросила Энджин.
