- Они испугаются в любом случае. - Заметив, что я прячу ладони в карманах, Антон стащил с себя перчатки и, не обращая внимания на вялое сопротивление, натянул их на мои замерзшие пальцы. Перчатки были велики, но хранили тепло его рук, поэтому возражать я передумала. Хотя пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы случайно не потерять. – Если люди узнают о нас только потому, что сами раскрыли, доказать наше желание сосуществовать мирно будет трудно. Но пока мы держим существование в секрете, мы вне правового поля. Я так понимаю, про эксперименты с геномом ты уже знаешь? – Дождавшись, когда я чуть заторможенно кивну, он продолжил. – Это одна из проблем. Пока мы официально не заявим о себе, такие случаи будут всё чаще. Можно, конечно, снести все лаборатории и перебить их сотрудников к чертовой бабушке, но тогда доказать, что мы желаем просто тихо и мирно жить, как все нормальные люди, будет почти невозможно. А времена Инквизиции покажутся ерундой по сравнению с тем, что начнется.
- А если сделать это тогда, когда вы сами будете максимально готовы, можно попробовать свести негативный эффект к минимуму…
- Рванет все равно так, что мало никому не покажется, но мы хотя бы будем знать, когда именно это произойдет, и будем готовы, - он посмотрел на моё явно встревоженное лицо и улыбнулся. – Не переживай, это случится не завтра и не послезавтра. И даже не через год. Думаю, лет десять, а то и чуть больше у нас ещё есть, но затягивать нельзя.
О том, чтобы не переживать, речи не шло. Я припомнила свою реакцию на его признание. При том, что интуитивно доверяла Антону, в первые минуты это был шок, неверие, даже какое-то отторжение. Понимание неправильности присутствия на земле существа, питающегося кровью человека. Паразитирующего на нас. И если это выйдет в широкие массы… Ой, что будет.
- Антон, это страшно.
Он кивнул, а я только теперь заметила, что мы стоим в довольно уединенной части парка, и не слышно ни подростков, ржущих над видосиками, ни любого иного признака присутствия рядом людей. Но тревожно мне не было совершенно. Наверное, организм уже просто устал пугаться и теперь адреналин выделять будет строго по показаниям.
- Это тяжело, долго, сопряжено с разными проблемами, но так надо. Это не я придумал, план уже давным-давно разработан и воплощается в жизнь. – Антон, стряхнул с помпона моей шапки снег, который с готовностью нырнул мне же за шиворот. Лучше бы уж не трогал… - Но в нашем городе ответственный за то, чтобы все шло так, как задумано, я.
- Не всех устраивает то, что ты ответственный, или то, как ты это делаешь? Или вообще в принципе есть противники такого развития событий?
- В том и дело, что это может быть любой из вариантов, и я пока не знаю, к какому склоняться.
А у меня, как назло, память так и не пробуждается.
- Я бы очень хотела помочь, извини, что так получается, но пока ничего…
- Да не бери в голову. Мы попробуем ещё раз, если не получится, ничего страшного, не расстраивайся так.
Как ни странно, ладонь, коснувшаяся моей щеки, была не просто теплой, а будто раскаленной. Или это я замерзла? Но и губы, осторожно прижавшиеся к моим, тоже показались почти ненормально горячими. Но очень приятными и бережными. Как и осторожные касания кончиками пальцев моих скул и мочек ушей, выглядывающих из-под шапки.
Поэтому, когда Антон поднял голову, я чуть не потребовала, чтобы он снова меня поцеловал. Исключительно от того, что у меня тут же заледенели влажные губы, и ни по какой иной причине!
- Выражаясь приличным языком, ты мне нравишься. Очень. – Я таращилась на него в ожидании продолжения фразы, пытаясь перевести с вежливого на обычный. Получалось что-то немного неприличное, но – о, ужас! – заманчивое. Поэтому я даже самой себе врать постеснялась, что щеки у меня покраснели от ветра и холода. – Мне и так жить не надоело, а теперь и вовсе умирать обидно.
Глава 13
Всё-таки целоваться на холоде не самая здравая затея. В этом я убедилась, когда вернулась домой и, умываясь, будто так можно было притушить ненормальный блеск в глазах, поняла, что обветрила губы. Ну, и пусть, гигиенички не жалко, заживут. Зато нацеловалась всласть. Сама от себя такого не ожидала, но неожиданно увлеклась, наплевав, что вообще-то мы в людном месте. Пусть относительно, но все же. Ладно, мне-то что, это Антон лицо, обремененное властью…
Еще немного поплескав холодной водой на пылающие щеки, я все-таки вышла из ванной. Выгулянный пес азартно гремел камешками сухого корма, не особо обращая внимания на хозяйку.
Когда мы с Антоном разлепились – а назвать это иначе было трудно, - у меня горели не только губы, но и всё лицо, что там горело у него, наверняка не скажу, но в глазах тоже проглядывалась дурнинка. Не такая, как это бывает, когда он начинает в прямом смысле слова морочить голову. А более привычный и нормальный мужской интерес. Это если процитировать его же слова про приличный язык. Хотя как раз язык был совсем неприличный. Руки, впрочем, тоже.
Истерически хихикнув, чем все-таки привлекла внимание Бульки, я, по пути стянув «секретутский» костюм, упала на диван в одном белье. Разве что, скрутившись баранкой, одной рукой содрала колготки. Не хотелось ни переодеваться в домашнее платье, ни идти на кухню, вместо этого я бездумно пялилась в потолок, невидящим взглядом рассматривая люстру, которую, кстати, не мешало бы помыть, и задумчиво трогала припухшие губы кончиками пальцев.
Антон, конечно, джентльмен, умеет подобрать слова, но самой себе я вполне отчетливо признавала, что, оказывается, хочу его. В самом прямом смысле слова. Нет, это не значит, что, стоит ему поманить, побегу в постель, но факт остается фактом. И признать его оказалось куда проще, чем то, что одной только физиологией дело не ограничивается. Не сказать, чтобы я всегда была влюбчивой, но случались в моей жизни сердечные увлечения, потому могу со всей ответственностью заявить, что моё сердечко он тоже тронул.
И пусть глаза застилал розоватый туман, но здравый смысл через все это дело иногда тоже пробивался. Вот только этого, учитывая его сущность и общую неблагоприятную ситуацию, и не хватало…
Настроение понемногу испортилось, уж что-что, а накрутить себя я мастер, да.
Поэтому, как ни заманчиво было лежать и вспоминать горячие поцелуи и не менее горячие пальцы, но нужно было кое-чем заняться. Собаку я выгуляла, стоило только Антону отвезти меня домой сразу после парковых событий. Не знаю, почему он не вернул меня в офис, но это и хорошо. Не хватает только маячить в приемной с шальными глазами и, простихосспидя, обсосанными губами. Разве что только исключительно, чтобы побесить его секретаря…
Кстати, про мелкое пакостничество Тимура я так и не рассказала. Чуть подумав и взвесив все за и против, решила, что надо. Но после всех последних событий просто вылетело из головы. Ладно, завтра скажу. Если не забуду.
Готовить было лень, поэтому решила устроить разгрузочный день, посидев на салате и яблоках. Ну, и на кофе, а то будет совсем грустно. Пока кофеварка пофыркивала, начав распространять заманчивый аромат, я еще раз прокрутила в голове весь разговор.
