Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Мне надо, – упорствовал Вяткин. Мне надо – я и разберусь. А сроки давно вышли.
Странно, что Весло, за которым волочился пышный шлейф заказных убийств, просто не прихлопнул Гришу-комара. Но так обычно и бывает, когда человеческое противостояние переходит на экзистенциальный уровень. Прихлопнуть – не велика наука, другое дело – превратить жизнь врага в кошмар, отняв самое ценное. Этим – самым ценным – была для Вяткина Лиза, его невеста. Подробностей ее гибели Брагин не знал и вряд ли захотел бы узнать; речь вроде бы шла о похищении. Девушку затолкали в машину в квартале от дома, когда она возвращалась с тренировки по самообороне. На этих тренировках настоял сам Вяткин, которому недвусмысленно дали понять: «Сиди и не рыпайся, а то не поздоровится ни тебе, ни твоей сучке». Он где мог сопровождал Лизу, просил выделить пару человек для ее охраны и даже хотел на время отправить ее к своей старшей сестре в Хабаровск. Но то ли не успел, то ли воспротивилась сама Лиза. А закончилось все трагически: спустя двое суток после исчезновения тело девушки было найдено на территории заброшенного комбината железобетонных изделий в черте города. Сильно изуродованным, со следами пыток. Сломанные пальцы и шейные позвонки лишь дополняли картину последних часов жизни Лизы – настолько ужасающую, что смерть можно было считать избавлением. Раскрыть преступление по горячим следам не удалось, а совершенно невменяемого Вяткина начальство отправило в бессрочный отпуск, подальше от греха. Поговаривали, что в те двое суток, пока еще теплилась надежда найти Лизу живой, Гриша ездил на поклон к Веслу. Пытался поговорить с ним. Что самое удивительное, Весло принял Вяткина. Выкроил для него десять минут в своем – якобы плотном – графике. Только для того, чтобы сообщить: он здесь ни при чем, невесту Вяткина и пальцем не трогал, и вообще даже не знает о ее существовании. Но готов пробить возможных похитителей по своим каналам. А потом случилось то, что случилось. И никто, включая самого Вяткина, так и не смог доказать причастность Весла к жестокому убийству девушки.
Через год после смерти Лизы Весло погиб в авиакатастрофе: пилот его «Сессны» не справился с управлением, и самолет рухнул в плавни где-то в районе Астрахани. Тогда же в органы снова вернулся Вяткин. На первый взгляд ничего в нем не изменилось, разве что ушли прежние порывистость и страстность: лейтенант как будто выгорел изнутри. Но все его лучшие рабочие качества остались при нем, и даже приумножились, хотя на карьеру это особенно не повлияло. Спустя двадцать лет он все еще оставался капитаном. Что, на взгляд Брагина, который любил работать с Вяткиным в одной связке, было крайне несправедливо. Ну, или просто – справедливо не совсем, учитывая, что Вяткин мог крепко забухать, позволить себе никому не нужную самодеятельность при задержании и просто сорваться в ходе какого-нибудь рядового допроса.
«С башкой бедушка», – именно так объяснял Вяткин приступы неконтролируемой ярости.
Шторка падает – и хоть ты тресни.
Это «шторка падает» было самым невинным последствием трагедии двадцатилетней давности. Наверное, существовали и другие, с которыми Вяткин предпочитал справляться в одиночку. Никого, кроме крепкого алкоголя, не подпуская к решению проблем. Не решаемых в принципе, по мнению Сергея Валентиновича. Потому что человеческая уязвимость (а именно об уязвимости говорил капитан, если отбросить всю словесную шелуху) многомерна и многовекторна. И где тебя прихватит, и насколько крепко – один бог знает.
Непонятно, почему Брагин вспомнил эту историю именно сейчас, вынырнув из кошмара… Вернее, понятно. Из-за кошмара и вспомнил. А теперь – забудь. Не то, что произошло с Лизой и Вяткиным.
Гиблое сонное озеро.
…Сейчас, глядя на Катю, сидящую в углу дивана, Брагин все думал о проклятом сне (поскорей бы изгнать его из головы!). И о том кромешном ужасе, который испытал, увидев свою жену мертвой. Но вот же она – живая и здоровая! Смотрит на Сергея Валентиновича серьезно, внимательно и как будто чего-то ожидая. Давай, Брагин, не будь дураком, обними ее крепко – и морок последних недель рассеется.
Давай.
– Иди ко мне, – снова, почти неслышно, прошептал он.
Но Катя услышала – и не раздумывала больше ни секунды. Она забралась к Брагину на колени и обвила руками его шею, и только теперь он понял, как скучал. И какой нелепостью была их размолвка, и все остальное – тоже нелепость. Мысли о том, чтобы расстаться, в первую очередь. Мысли о других женщинах, вернее – о другой. Черт, и такое тоже было. Хорошо, что только мысли, хотя и это плохо. Им с Катей нужно многое сказать друг другу, но не сейчас. Они будут говорить при свете дня, и их обоюдная честность засверкает блестящим стеклышком на солнце, и ни одна эмоция, ни один жест не останутся незамеченными. А ночь… Ночь совсем для другого, для этих объятий, для бессловесной тихой нежности, для…
– Кошка, – сказала Катя, упершись лбом в грудь Сергея Валентиновича.
– Что? – переспросил Брагин. – Какая кошка?
– Не знаю. Она плачет.
– В смысле?
– Мяукает, как будто плачет.
– И где она плачет?
– За стеной.
– Я ничего не слышал.
– Ты и не мог отсюда. Но в спальне слышно. Если приложить ухо к стене.
– Хочешь, чтобы я послушал?
– Сейчас там тихо.
– Вот видишь. Значит, все хорошо.
– Ничего не хорошо.
Непонятно, к чему это относится – к абстрактной кошке или к их отношениям? Брагин зарылся лицом в Катины волосы – слишком короткие, слишком жесткие; надо же, его жена в очередной раз сменила имидж, а он даже не заметил этого. Вообще-то, Кате всегда шли экстремальные стрижки – вся эта рваная хаотичная геометрия висков и совершенно детская взъерошенность затылка. Они делали ее совсем юной. Такой себе тинейджер, дерзкий и независимый, и все ему сходит с рук – мелкое воровство в супермаркете, косячок с марихуаной, опасные связи с плохими парнями, угнанные мопеды.
Нет-нет, Катя – пай-девочка, мамина-папина дочка и жена унылого хорошего парня, так что мопеды – не ее история. Но стрижка и впрямь выше всяких похвал.
– Ты постриглась. – Брагин провел пальцами по Катиным волосам.
– Уже давно. Нужно что-то решать.
– С чем?
Сердце у Сергея Валентиновича упало. Что, если он все это время жил в своей реальности? Где ничего еще не потеряно и можно обнимать жену за угловатые, хрупкие плечи и качать на руках, как ребенка, – когда вздумается. И она всегда будет благодарно откликаться на его призыв. Так было все десять лет их супружества: не страсть, но спокойное ровное тепло. Согревающее, как глоток хорошего коньяка – слишком короткий, чтобы запьянеть по-настоящему. Но для бодрости духа вполне достаточно. Все путем, Сергей Валентинович, движемся дальше.
А если все не так и Катина нынешняя реальность кардинально отличается от реальности Брагина? И сейчас она скажет ему ужасные в своей будничности вещи. Нам нужно расстаться, Сережа, раз ничего не склеилось. И что тогда делать Брагину, куда двигаться? К гаражной вяткинской раскладушке?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
