–Парни, уходим. Девка у нас! – Шлепок по ягодице отдался очередной резкой болью. – С остальным разберемся потом.
Довольные голоса были еле различимы из-за жуткого треска горящего дерева.
“Кому и зачем я понадобилась? Неужели будут требовать выкуп? Или это то, про что говорила Хло. Мерзкие, язык не поворачивается назвать их людьми, создания наконец-то добрались до средства давления на высшее племя. Нельзя ни в коем случае позволить им этим воспользоваться. К какому количеству смертей это приведет? Нет уж! С меня достаточно и одной отрубленной головы!”
Вцепившись в куртку несущего ее головореза, девушка извернулась, на сколько это позволяла пульсирующая боль в спине и, всадив острый кинжал в широкую шею, тут же резко его выдернула.
Закряхтев, мужчина схватился за смертельную рану и спустя пару секунд рухнул на землю. В этот раз ей повезло больше. Приземлившись в мягкий сугроб, начала перебирать руками и ногами стараясь отползти, как можно дальше.
Разъяренные убийцы неслись к своему собрату, устрашающим видом обещая неминуемую расплату.
–Ах ты, дрянь!– Кулак размером с кувалду был уже занесен над ее головой. Приготовившись к удару, Нади закрыла голову руками и постаралась сжаться в комок.
Стальной свист разрезал воздух, и тяжелое мужское тело рухнуло рядом. Сейчас головорез смотрел на нее пустыми глазами, между которых торчал знакомый кинжал.
–Вставай!– Сверр, схватив Нади под руку, дернул ее обмякшее тело вверх. Девушка взвыла от боли.
–Не могу я! Что-то со спиной!
–Дьявол!
Опустив ее обратно на снег, кочевник постарался перехватить и поднять девушку так, чтобы ощущение боли для нее стало минимальным.
Заглянув мужчине за спину, насчитала шестерых. Они уже дышали в затылок. Один остановившись, целился в Сверра из арбалета. Юнца среди нападавших видно не было.
–Осторожно!
Дернула мужчину, заставляя того пригнуться к земле. Стрела просвистела всего в сантиметре от его головы.
–Надо увести тебя отсюда. Потерпи.
Прижалась к кочевнику как можно ближе, стараясь, чтобы тряска от его бега не била в больную спину. Сознание покидало ее.
–Давай же малышка, держись!
Пробираясь через вязкую белую пелену, почувствовала, что ее, то ли посадили, то ли положили на что-то теплое, стараясь впихнуть в непослушные руки какую-то веревку.
–Он отвезет тебя домой.
Кочевник развернул коня в сторону лагеря, привязывая девушку к его спине так, чтобы та не упала.
–У меня больше нет дома.
Глаза слипались. Каждый вдох сопровождался глухим хрипом.
– Дом – это не стены с крышей, глупая девочка.
Почувствовала его улыбку.
– Хло должна тебя перехватить по пути. Не бойся, я тебя быстро на ноги поставлю. Ну же Нади… Постарайся сжать поводья.
Девушка не могла понять, почему знакомый голос звучит так странно. В нем было что-то другое. Не очередной приказ, а просьба и даже мольба.
С трудом осилила привычное движение, сжимая жесткую кожу.
–Пошел!
Конь сорвался с места, но, будто чувствуя ценность своей ноши, двигался на удивление мягко. Звон клинков и крики стихали, становясь все дальше и дальше. Заснеженная земля мелькала перед глазами. Закрыла глаза, надеясь, что так станет хоть чуточку лучше. Резкая остановка животного на секунду замедлила бешено колотящееся сердце. Кровь застыла в жилах. Утихающая боль, парализующая все тело, взорвалась с новой силой.
–Нади! О, Древние, что происходит? Ты ранена?
Волна облегчения, вырвалась хрипом из легких.
Почувствовав прикосновения теплых рук к замерзшему лицу, приподняла голову. Разглядеть подругу она так и не смогла. Перед глазами все расплывалось. Вдохнув, настолько глубоко, насколько это было возможно в ее положении, проговорила на одном дыхании: «Дом сожгли. Головорезы. Я повредила спину. Там Сверр. Надо звать подмогу».
На последних словах Хло скрылась из виду. Ее голос доносился до слуха раскатистым эхом.
–Их осталось всего трое. Сверр один справится. Ему на один зубок. Надо срочно отвезти тебя в лагерь. С особняком разберемся позже.
Хло вернулась к подруге, проверяя хорошо ли та привязана.
Рука, выпустив поводья, безжизненной плетью упала на бок коня.
Блуждающий взгляд зацепился за ярко-красное сияние под манжетой рукава. Запястье неприятно зудело. Приподняв непослушную конечность, ткнула ей в суетящуюся горничную.
Сил совсем не осталось. Так хотелось забыться. Закрыть глаза и уснуть. Ничего не слышать и не чувствовать.
–Да быть этого не может!– Испуганный возглас привел в чувство.
Хло неотрывно смотрела в сторону горящего дома. Нади приподняла тяжелую голову и напрягла зрение. Размытые фигуры неохотно приобретали очертания. Среди окровавленных тел их было три. Две из которых, оседлав лошадей, сейчас на полной скорости неслись в их направлении.
–Надо срочно уходить!– Голос горничной сорвался от подступающих к горлу слез.
Не тратя ни секунды, она запрыгнула на лошадь, дернув за поводья упирающегося коня.
–Где Сверр? Я его не увидела.
Плохое предчувствие вгрызлось в душу.
– Он лежал на земле. Знак на твоем запястье исчез. А это могло произойти только в одном случае.
–Какой еще случай! Его не могли…Он же сильный и....
Слово «неуязвимый» так и не слетело с ее губ.
–Этого не может быть…Остановись немедленно! – Попыталась выдернуть поводья.
–Прекрати вести себя как ребенок! За нами погоня! Хочешь, чтобы его смерть была напрасной?!
“Смерть? СМЕРТЬ?!”
Мир в очередной раз пошатнулся. Подчиняясь желанию хозяйки, сознание, теряясь в лабиринтах памяти, наконец-то унесло ту в небытие. Вот она бежит по их саду в столичном доме. Ее цель старый дуб возле озера. Там, под его кроной, дающей прохладу в летнюю жару, она сможет забыть обо всем и просто радоваться жизни. Щебет птиц, порхание бабочек, плеск рыбы в пруду, легкий ветерок, путающий длинные прядки волос. Здесь все было для нее. Здесь она брала силы, чтобы жить и надеяться.
Минуты шли, а желанная прохлада все не ощущалась. Казалось, что становится только жарче. Пот тонкой струйкой сбежал по виску. Ужасно хотелось пить. Зеркальная гладь озера манила. Подойдя к самому краю, девушка наклонилась, всматриваясь в свое отражение. Но вместо голубых глаз, напоминающих цвет весеннего небосвода, на нее смотрели изумрудные, полные обид и обвинений. Они как будто говорили: “Это твоя вина! Твоя!” И только она хотела крикнуть, что ни в чем не виновата, как изумруд уступил место грозовому небу. Эти глаза она видела впервые. Колюче – серые, отливающие серебром. В них не было ничего кроме равнодушия и пренебрежения.
