Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Возможно, в будущем в жертву окажутся принесены эмоции: мы получим все мыслимое и немыслимое, пресытимся и утратим глубину чувств. Если не испытать хотя бы немного печали и не изведать темную сторону жизни, то не научишься сострадать другим людям. Если исчезнут эмоции и люди измельчают в духовном отношении, это также означает, что исчезнет литература, потому что только книги о темной стороне души бывают по-настоящему классными. Никто никогда не получал Букеровскую премию за жизнерадостный роман, где все заканчивается на пикнике и все живы и здоровы. С другой стороны, возможно, в будущем на клавиатуре компьютера появится клавиша, которая позволить стирать боль, и еще одна – чтобы включать сострадание, так что проблема будет решена. Будем также надеяться, что будет и клавиша, на которой написано «настоящее», иначе никогда не сможем пробовать, обонять, слышать или видеть то, что происходит в данный момент в реальности. Все будет записываться на видео, а видеозапись не выдерживает никакого сравнения с реальностью, она всегда хуже.
Я также надеюсь, что в ближайшем будущем на компьютерах появится автоматическая кнопка, которая будет переносить нас в реальность из виртуальной реальности и принимать за нас все решения, например, решать, на какие мероприятия, праздники и встречи нам действительно нужно пойти, с какими друзьями стоит повидаться, а какие нас только утомляют; а еще будет честно сообщать, как именно одеться с учетом возраста, веса и особенностей личности. Это означает, что наш мозг избавится от мусора и у нас освободится время, чтобы жить полной жизнью. Можно будет расслабиться, а компьютер сделает за нас всю работу. Вот чего я с нетерпением жду от будущего. В противном случаем мы так и останемся рабами цифровой эпохи.
И еще кое-что под занавес – о смысле и сущности осознанности. Я надеюсь, что в будущем мы все-таки сохраним способность присутствовать в настоящем моменте, сосредоточиваться на том, на чем хотим. Достаточно потерять фокусировку, и тебя влечет от одной мысли к другой, а мысли разбегаются и замусоривают сознание. Если мы не приучимся целенаправленно фокусироваться на том, на чем решили – будем надеяться, на том, что доставляет нам радость, – то мы будем страдать от постоянной неудовлетворенности и рассеянности.
Монах, нейролог и я
Руби. Аш, я рассказывала об Азимо, человекоподобном роботе, которого выпустила фирма «Хонда». Такие роботы смогут распознавать эмоции?
Нейролог. Да, в определенном смысле компьютеры уже сейчас можно научить распознавать различные выражения лица. Если показать им много фотографий улыбающихся людей, то они научатся понимать и запомнят, как выглядит улыбка. После этого компьютер сумеет определять улыбающееся лицо как счастливое, и с этого начнется система распознавания эмоций.
Руби. А робот понимает, что означает улыбка? Он знает, что такое счастье, испытывает счастье?
Нейролог. В том-то и фокус. Эмоции порой выражаются очень сложно, и алгоритмом робота трудно охватить все варианты. Мы знаем, что у людей улыбка далеко не всегда означает, что человек счастлив: бывают улыбки искренние, бывают поддельные и даже гневные.
Руби. Как ты распознаешь фальшивую улыбку, когда видишь ее? Вот я сейчас тебе улыбаюсь, но ты можешь определить, что при этом в глубине души я раздражена и ты меня нервируешь?
Нейролог. Да, я могу это определить, потому что мы оба это чувствуем. Мы способны улавливать вибрации друг друга. Мы чуем множество подсказок, которые даже не осознаем. Когда мы сами испытываем эмоции, то осознаем свое поведение, и это позволяет нам распознавать, какие эмоции кроются за действиями других людей. Компьютеры лишены такого живого опыта. Они не осознают, они только распознают.
Руби. Могу себе представить: если общаешься с роботом и он понял твои эмоции неправильно, тебя это взбесит.
Нейролог. Да, именно. Моя мать ведет себя совсем как робот. Звонит и говорит: «Ты расстроенный» – но, пока я с ней не заговорил, расстроенным я не был.
Руби. Мой муж тоже не умеет читать мои эмоции. Он просто стоит и кивает, но понятия не имеет, что я говорю. Я рассказываю, что переехала его газонокосилку автомобилем, а он все равно кивает и улыбается.
Нейролог. Читать эмоции – сложная задача, и люди постоянно в них ошибаются и путаются.
Руби. Я читала где-то, что японцы стали все больше внедрять роботов-нянь, чтобы помочь большему числу женщин поскорее вернуться на работу после рождения ребенка. Оказалось, что японки – самые образованные женщины в мире, но 70 % японок после рождения первого ребенка уходят с работы. Правительство и частные фонды вкладывают деньги в роботов, чтобы вернуть женщин на работу. Так вот, Аш, какова вероятность, что эти железяки смогут вынянчить малышей? Что, если мы вдруг получим детей-роботов? Я не хотела бы кормить грудью Терминатора.
Нейролог. А как насчет кормить грудью Ар-Два-Ди-Два из «Звездных войн»? Стала бы?
Руби. А ты стал бы? Потому что в будущем именно этим и будешь заниматься.
Нейролог. Знаешь, ученые уже давно пытаются создать искусственных матерей. В 1950–1960-е годы американский психолог по имени Гарри Харлоу проделал потрясающую работу по созданию искусственных матерей для детенышей обезьян. Искусственная мать-обезьяна представляла собой кусок дерева, обшитый мягкой губкой и старыми полотенцами. Внутри у нее была лампочка, так что вся конструкция нагревалась. Харлоу считал, что детенышу обезьяны нужны только пища, вода, тепло и чтобы было за что хвататься.
Руби. Думаю, я бы не хотела, чтобы моя мать была деревянным чурбаком, обмотанным старым полотенцем. Правда, губку она с собой носила везде – на случай, если увидит хоть пылинку. А что сталось с обезьянками, у которых были искусственные матери?
Нейролог. Харлоу решил, что добился большого успеха, потому что, когда детеныши пугались, то для успокоения хватались за искусственных матерей. Но когда мы теперь смотрим его старые видеозаписи, то яснее ясного: детеныши были так напуганы, что уцепились бы за что угодно, даже за кочан капусты.
Руби. Я знаю, каково им было.
Монах. Да, когда меня воспитывали волки…
Руби. Туптен расстроился, потому что мы не принимаем его в беседу.
Нейролог (продолжая игнорировать Туптена). Так что ясно – эти искусственные родители далеко не идеальны. Но у японок трудный выбор: в тот период, когда принципиально важно быть с малышом, им так же принципиально выйти на работу, чтобы сохранить карьеру.
Руби. В этом-то и загвоздка: женщина всегда оказывается перед проклятым выбором – пожертвовать или работой, или временем, проведенным с ребенком. Все варианты проигрышные. Что тут сможет предложить робот?
Нейролог. Роботы способны помочь по хозяйству и, возможно, даже с ребенком – например, поменять подгузник, – но основную часть выращивания малыша механизировать очень сложно и вряд ли возможно. Тот, кто заботится о младенце, откликается на его эмоции, учит малыша, как успокаиваться самостоятельно. Роботы этого не умеют – во всяком случае, пока не умеют.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
