— Да. Только не могу вспомнить. Никак.
Налив ей коньяку, Джейк пригрозил, что не скажет ни слова, пока Зоя не выпьет. Совершенно измотанная, она осушила стакан и откинулась навзничь. Усталость переселила страх, Зоя вновь задремала.
Когда очнулась, вокруг не было ни стен, ни потолка, ни холла вообще. На снегу весело потрескивал костер, ибо собственно очаг, каминная рама и полка исчезли. Поленья, которые Джейк брал из сильно уменьшившейся груды, сгорали невероятно быстро.
— Свечи закончились. — Он растерянно улыбнулся, как человек, пытающийся уладить непростую ситуацию.
Зоя тотчас села и огляделась, выискивая во тьме предательски тлеющие огоньки или какое-нибудь шевеленье. Ничего. Она подняла взгляд к небу. Миллиарды звезд, почти бессмертное божественное воинство, посверкивали застывшим водопадом. В морозном воздухе пар от дыханья словно затвердевал.
Вновь послышался вой, а следом трехкратный отрывистый лай. По заснеженной равнине к ним пулей мчалась собака.
— Сэди! — вскрикнул Джейк и бросился ей навстречу. — Она вернулась!
Собака прыгнула ему на грудь и, молотя хвостом, повизгивая, принялась облизывать его лицо. Оба повалились в снег.
— Сэди! — смеялся Джейк. — Невероятно!
Понемногу собачий восторг унялся. Джейк сел, Сэди фыркнула ему в ухо. Со стороны казалось, будто они о чем-то беседуют. Сэди задрала влажный нос к луне, Джейк почесывал ее за ушами. Потом она снова фыркнула ему в ухо.
Джейк замер.
Собака фыркнула в третий раз. Джейк уронил голову, рука его застыла на собачьей шее. Некоторое время оба не шевелились. Что-то неладно, подумала Зоя, но тут Джейк ожил, ласково потрепав собаку по загривку. Вдвоем они направились к костру.
Собака распласталась на снегу подле Зои, которая вдруг увидела, что лицо Джейка мокро от слез.
— Что случилось?
Джейк покачал головой, потом присел рядом и, обняв Зою, поцеловал ее в шею.
— Джейк!
— Сэди все объяснила.
— Что?
— Да. Все растолковала.
— Что она сказала?
— Конечно, Сэди — собака, она не умеет говорить, но смогла сделать так, чтобы я ее понял. Сейчас я все расскажу, милая, только от этого хочется плакать.
Зоя взяла в ладони его лицо, по которому катились слезы, крупные, точно кристаллы, отражавшие снег. Сэди подползла к нему и, виляя хвостом, принялась их слизывать. Джейк рассмеялся и погладил ее.
— Понимаешь, мы обхитрили смерть.
— Правда?
— Да.
— Значит, нам ничто не угрожает?
— И не угрожало. Но мы обманули смерть и получили дополнительное время, потому что не могли расстаться.
— Не может быть…
— Может. Мы получили дополнительное время. Греза настоящего для нас прервана. Мы все видим сквозь щелку между жизнью и смертью.
— О чем ты говоришь?
— Наша любовь. Она дала нам излишек времени. Она обманула смерть.
— Но это же хорошо, правда? Ведь хорошо, Джейк?
— Да, хорошо.
С гор долетел чуть слышный, почти неразличимый трепещущий звук, который оба услышали, хотя еще не узнали.
— Что-то не радостно от твоих слов, — покачала головой Зоя.
— Потому что знаешь, что произойдет?
— Не знаю.
— Знаешь. Ты знаешь, что будет. Прислушайся.
Издали донесся ритмичный звук, похожий на звяканье льда в стакане или свистящую одышку старого паровоза, взбирающегося в горку.
— Что это, Джейк?
— Ты знаешь.
— Нет, но хочу знать.
— Не тревожься, это к добру. Все хорошо.
— Что ж тут хорошего?
— Я тебя сберегал. Думал, согреваю, но, оказалось, сберегал. Тебя. Нашу любовь. Нас.
— Мы все одолеем… Ведь прежде справлялись… Ребенок…
— Нет, наступает конец. Мы обманули смерть, но лишь ненадолго.
Дробный звук, в морозном воздухе казавшийся посвистом, стал ближе. Теперь Зоя его узнала.
— Ты меня покидаешь, Джейк? Бросаешь здесь одну?
— Послушай меня. Мы с тобой созданы из того, что делали вместе. Когда пили вино, говоря, что у него тот или иной вкус, значит, таким он и был. Мы помогали друг другу его вспомнить.
К приближавшемуся чудному звуку, звону сбруйных колокольцев, теперь прибавился глухой топот копыт по снегу.
— Пожалуйста, не оставляй меня.
— Вся наша жизнь, твоя и моя, это череда радости и печали, которые навеки сгинут, если о них не напоминать.
Из мрака возник огромный вороной жеребец, чью сбрую украшали звонкие колокольцы; покачивая роскошным султаном цвета вина в хрустальном бокале, цвета Христовой крови в серебряном потире, он поводил взмокшими блестящими боками, из ноздрей его густыми клубами валил пар, зависавший в студеном воздухе.
— Ты не посмеешь бросить меня в снегах! Нет! Не посмеешь!
— Нынче верховожу я, милая моя девочка, и место лишь для одного.
— Нет! Не хочу!
— От тебя нужно только одно: не забывать.
Зоя мертвой хваткой вцепилась в него:
— Не пущу!
— Ведь ты сумеешь, правда? Сумеешь не забыть. — Джейк легонько постучал пальцем по ее лбу. — Просто не закрывай этот глаз. И ты увидишь меня. Повсюду.
Он высвободился из ее рук.
Запряженный в сани гигантский жеребец рысцой свернул на дорогу, уходившую прочь. Джейк медленно зашагал ему наперерез.
— Джейк! — истошно возопила Зоя, не веря, что он вот так от нее уходит.
Крик его не остановил. Он размеренно вышагивал по снежной целине. На взгорке конь чуть сбавил ход. Джейк уже прошел часть пути, когда Зоя кинулась следом. Но силы ее оставили. Хотя Джейк шел, а она бежала, расстояние между ними не сокращалось. Зоя поднажала, но необъяснимый разрыв между ними лишь увеличился. Она падала, поднималась и вновь бежала, оскальзываясь и проваливаясь в снег.
В какой-то миг показалось, что Джейк разминется с упряжкой, но взмыленный жеребец будто нарочно с рысцы перешел на спорый шаг, и он, поймав подножку, благополучно перевалился на обитое черной замшей сиденье. Конь тряхнул головой и вновь зарысил, набирая скорость на укатанной дороге.
Зоя все еще пыталась догнать Джейка и в какой-то момент даже поравнялась с упряжкой. Она хотела запрыгнуть в сани, но подножка будто уклонилась, и повозка, вдруг опять достигнув невероятных размеров, заставивших ее чувствовать себя гномом, проскользнула мимо руки. Окликая мужа, Зоя рухнула на колени.
