волокушу, тоже даст. Плюс еще Князь. Да мы и сами, если что, поможем.
Волокуша была готова буквально за десять минут. Рената положили на нее, на спину — и тут же рядом с ними оказался десяток собак: крепких, коренастых дворняг, глядя на которых можно было и впрямь поверить, что они в состоянии уволочь с этого острова не только Рената, но и Ирину с детьми заодно.
Тронулись сразу, как только собак удалось запрячь в более или менее правильном порядке. Так, чтобы силы распределялись поровну, и чтобы никто никому не мешал. Вперед ушел Князь, за ним Дима с Диной и Ирина. За ними — волокуша. Замыкал колонну Витек с двумя резервными, как он сказал, псами. Вот только эти псы были совсем не похожи на тех, упряжных. Ирина оценила в темноте челюсти одного из них, когда он нечаянно, мимоходом, ткнулся ей в бедро. Такой дворняжке хребет перекусит за раз. Настоящий волкодав.
— Витек, — позвала Ирина.
— Что?
— А та девочка, которая с волками, — она ведь у тебя вроде напарницы?
— Да, она и есть мой напарник.
— А она — не с нами?
— Нет. Она не с нами. Она совсем не с нами. Она, можно сказать, с точностью до наоборот.
Ясно, подумала Ирина. Теперь мне ясно, зачем у нас в арьергарде два волкодава. На всякий случай. И мне на всякий случай тоже нужно быть поосторожней.
Астома она ставить не стала — все равно еще не было сил охватить сразу всю колонну. Но комары, против ожидания, не свирепствовали. Должно быть, Дима с Диной, бортники и пасечники, были специалистами не только по пчелам. Или, по крайней мере, не только пчелами умели управлять.
Минут через двадцать пути вышла луна. Идти стало легче, и группа как-то сразу сбилась теснее. Они долго шли по болотной тропе, потом вышли на знакомые гряды между топями. Потом наконец впереди замаячила большая земля. Добравшись до нее, устроили короткий привал — собакам нужно было передохнуть. Да и не только собакам.
Когда они совсем уже было собрались трогаться дальше, зарябило в астоме. Что-то было не так. Причем надвигалось это «не так» отнюдь не со стороны болота—а именно с той стороны, куда они шли.
Витек и Князь тоже одновременно подняли головы и переглянулись. Потом с высокого дуба над их головами раздалось басовитое гудение. В лунном свете Ирина успела заметить знакомого жука-рогача, который сделал над ними круг почета и улетел куда-то вперед, на север.
Через пару минут Витек повернулся к Ирине и сказал ей:
— Все, приехали. Колесник нас перехитрил. Там, впереди всё его войско. Валька с волками. Все наши. Все пришлые — волки, кабаны. И главное — собаки. Не мои. Моих почему-то нет. Но тех, которые пришли, их там не меньше двух-трех сотен.
— Колесник с ними?
— С ними. Он их как раз сейчас расставляет полукругом. Чтобы мы никуда не делись. Но мы и так никуда не денемся. Разорвут.
— А если назад?
— Бессмысленно, — поморщился Витек. — У них, в смысле, у пришлых, есть один такой Вадик Гадецкий. Фамилия соответствует. Он — по змеям и прочей такой же пакости. И там, где мы прошли, сейчас уже кишмя кишит. Обложили.
***
То, что было дальше, Ирина помнила, как во сне. Во-первых, сказывалось, конечно, отравление неведомыми психотропными ядами, которыми ее и Рената от души попотчевали колесниковские грибочки. Во-вторых, она пыталась драться, как могла: а лучше всего она могла драться в астоме — даже притом, что сил было очень мало.
Первую атаку колесниковского воинства она отбила практически в одиночку. Просто спутала им все карты и натравила друг на друга идущие с разных сторон стаи. Волчья стая, сцепившаяся посреди залитой лунным светом поляны с плотным кабаньим клином — такое разве что в кошмарном сне привидится.
Но сил у нее хватило только на этот, первый выплеск. На то, чтобы перепутать и захлестнуть между собой астоматические нити, идущие от невидимых в темноте «толкачей» к звериным стаям и сворам. Чтобы направить один клуб ядовито-сизого дыма на другой такой же.
Впрочем, Колесник и его подопечные довольно быстро на эти ее партизанские действия среагировали. Стаи отступили на исходные позиции. И там с ними начала происходить какая-то накачка — ритмическая пульсация сизой мари по всему охватывающему их с трех сторон полукругу. Колесник явно пытался привести все свое зверье в резонанс — чтобы шли и били как единое тело, кулаком, а не расставленными пальцами.
Потом послышался уже знакомый хрусткий шелест. Ночью? Неужто, они и до такого уже дошли — с ужасом подумала Ирина.
Витек обернулся к двоим сидящим в сторонке чернявым подросткам.
— Динка! Димка! Олежек саранчу гонит! Сможете своих поднять?
— О чем речь? — носатый Дима поднялся с земли и принялся водить из стороны в сторону головой. А потом пустился в какой-то странный танец, поворачиваясь вокруг своей оси, подскакивая на месте и подергивая время от времени руками и ногами. Что мне это напоминает? — подумала Ирина. И тут же вспомнила. Когда-то в далеком детстве она видела научно- популярный фильм о пчелах, о том, как прилетевшая со взятком пчела сообщает собравшимся в кучку товаркам, куда лететь и где искать то самое перспективное поле.
Саранча едва успела зависнуть над дубовой опушкой, где сбилась в кучу приготовившаяся дать последний бой маленькая человечье-собачья стая, как вдруг откуда-то со стороны пришел другой, не менее знакомый звук: слитное гудение огромного пчелиного роя. Две плотные массы насекомых сшиблись вверху, метрах в двадцати над землей, и тут же в ближнюю топь посыпался дождь искалеченных, дергающихся хитиновых телец. Хорошо, что не прямо над нами — пронеслось у Ирины в голове.
Воздушный бой длился недолго. Держать в воздухе, да еще и мотивировать на ночной бой две такие крупные стаи сугубо дневных насекомых было, очевидно не под силу ни той, ни другой стороне. Но дело было сделано. Убийственной атаки с воздуха у Колесника не получилось.
Впрочем, за время воздушного боя он тоже не сидел сложа руки. Ирина прислушалась в астоме к окружающей среде и ужаснулась. Такой монолитной и мощной волны ненависти она еще ни разу, наверное, не встречала. Атака будет короткой и страшной. И пережить ее не суждено никому из беглецов. Даже если Колеснику захочется теперь оставить ее в живых, чтобы выпытать из нее необходимые
