Пляж. Парк. Вроде бы все к моим услугам. Гуляй. Развлекайся.
Но я в заточении. Крылья крепко связаны за спиной.
Ладно. Что поделать. Не горю желанием рисковать.
Еще наломаю дров. По традиции.
— А с родителями, — закусываю губу от волнения. — Тоже ничего не выйдет? Я не настаиваю, просто хотелось бы показать им внука или внучку.
— Внука, — небрежно вносит ясность фон Вейганд.
И откуда такая феноменальная уверенность? Неужели успел на УЗИ все детали разглядеть?
Я хочу девочку. Кто рожает, тот и выбирает. Разве нет?
Сына не потяну. В отца пойдет. Второго такого мужчину не выдержу.
— Ох, — хватаюсь за живот и приседаю на ближайший стул.
— Что? — фон Вейганд бросается ко мне, склоняется, обеспокоенно изучает мое лицо, потом отдает приказ по-немецки, вроде как врача вызывает.
— Все нормально, — выдаю сдавленно. — Просто ребенок толкается.
Мальчик. Сомнения исключены. Девочкой быть не желает и твердо об этом заявляет. Ну, вот, что и требовалось доказать. Весь в папу. Еще не родился. Но уже все порешал.
Лидер. Другого не ожидаю.
***
— Я скучала! Господи. Как же безумно я скучала!
Бросаюсь на шею Андрею.
— Естественно, — сдержанно роняет мой бывший сутенер. — Я ничуть не удивлен подобному положению вещей.
Беднягу бросают мне на растерзание. Лучше малая уступка. Ничтожная жертва. Пусть на волю выйти нельзя, хоть позволят кого-то нового измучить. Заодно строгость здешнего режима сберегут.
— Вы очаровательны, — нежно треплю прежде ненавистного компаньона за пухлые щечки, не пытаюсь сдержать восторг. — Моя прелесть!
— Благодарю, — скупо бросает скромняга. — Как ваши дела?
— Прогрессирую, — расплываюсь в лучезарной улыбке. — Голоса в голове перестали мне отвечать. Я считаю, это успех. Заметный прогресс в моем излечении.
— Определенно, — кивает.
— Сколько лет, — выдаю радостно. — Сколько зим.
Кружу вокруг него аки акула. И вокруг собственной оси кружусь. Короче, ни в чем себе не отказываю и отрываюсь по полной.
Все же удобно быть чокнутой. Когда ты реально слетаешь с катушек, никто попросту не замечает разительную перемену, пребывает в абсолютном спокойствии относительно твоего психического состояния.
— Сколько сезонов «Жутко сопливых страстей» нам предстоит пересмотреть, — произношу нараспев. — Сколько альбомов группы «Комиссар» придется переслушать.
— Что это еще за группа? — в момент напрягается, чует беду.
Эх, сразу ощущается боевая хватка. А то! Шпионский талант не пропьешь.
— Прекрасная группа, — заверяю елейно. — Моя любимая. Вчера открыла, до сих пор остановиться не могу. Буквально затираю до дыр на повторе.
— Звучит страшно, — любимый зануда аж закашливается.
— Попрошу обойтись без поспешных выводов, — сурово грожу ему пальчиком. — Там целая коллекция общепризнанных хитов. «Любовь — яд», «Дрянь», «Падла». И это только лишь верхушка музыкального айсберга. Самый сок таится чуть глубже.
— Представляю, — кривится. — Примерно.
— Ой, нет, надо слушать, — набираю побольше воздуха в легкие и душевно затягиваю: — «Я тебе объявляю войну. Я вести ее буду без правил. Пусть осудят меня все вокруг…»
— Хватит, — ломается практически сразу. — Отложим.
— Ну, ладно, — беру его под руку. — Андрей, можно задать вам интимный вопрос?
— Я не…
— Очень откровенный.
— Не думаю…
— Даже грязный.
— Вряд ли…
— На грани.
— Это плохая затея…
— За гранью.
— Вы меня пугаете.
— Разврат.
— Лора.
— Реально.
— Да что там такого?!
Срывается. Слабак.
Какое разочарование.
Увы, нет в мире совершенства. Кроме меня, конечно. Кроме фон Вейганда, разумеется. Остальные жалкие подражатели. Бесцветные копии оригинала.
Я принимаю печальную истину. Иного не дано. Придется примириться со всей этой серостью, напрочь лишенной воображения.
Льну к Андрею, почти касаюсь его уха губами, нежно вопрошаю:
— Любите караоке?
***
Я изучаю картину. Долго. Внимательно. Придирчиво. Обхожу со всех сторон. Оцениваю с разного расстояния. Исследую под различными углами.
Мазня какая-то. Честно. Однако я не творец. Не художник. Ценитель хреновый, потому на истину в последней инстанции не претендую.
Многообразие красных оттенков. Причудливая игра света и тени. Вроде и есть некий сюжет. Суть. Смысл. Несколько выделяющихся фигур. Однако ощущение, будто правда ускользает, сквозь пальцы просачивается и утекает.
Странное дело. Четкое впечатление дежавю.
Я уже видела все это. Видела. Только где?
Хмурюсь. Навожу фокус. Напрасно.
Отталкивающее изображение. Душу леденит. Пробуждает дурные предчувствия. Будоражит темные эмоции. Толкает во мрак.
Или вся проблема заключается в авторе?
Пожалуй. Если бы я не знала, кто это нарисовал, то никакого бы значения подобному подарку не придавала. Прошла бы мимо, глянула и вмиг позабыла.
А так… тревожное чувство угнетает.
Опять взираю на лаконичную подпись. Невольно стараюсь разобрать подтекст, прочесть между строк. Точнее — между двух слов.
“Face the Beast”.
Встречай Зверя.
Да? Верно? Вряд ли решусь уточнить у создателя данного шедевра. Однако первый пришедший на ум перевод мне совсем не нравится. Вот вообще не заходит.
Жутко. Мрачно. Тянет перекреститься. Отойти от картины подальше. Отодвинуться на безопасное расстояние.
— Почему лорд Мортон присылает нам такие подарки? — спрашиваю тихо. — Надеюсь, мы не водрузим это на почетном месте посреди гостиной?
— Я повешу картину в кабинете, — холодно говорит фон Вейганд.
И явно борется с тем, чтобы не прибавить «тех, кто позволил тебе взглянуть на такой подарок, повешу рядом». Слуги будут жестоко наказаны. Охрана также.
Лорд разыграл партию как по нотам. Организовал доставку прямо в спальню. Сумел чужими руками вручить лично мне. Сдираю оберточную бумагу. А там сюрприз.
Остается признать очевидное. Ситуация паршивая. Как ни крути.
— Зачем хранить эту дрянь? — искренне поражаюсь. — Давай выбросим на помойку.
