К слову, сделай бы это кто другой, Маруся вскочила бы, собрала вещи и, громко бранясь, сбежала. Потому как считала данный акт не просто мракобесием, а свято верила в то, что это унижает и женщину, и саму женскую природу.
Но ведь это был ее Виктор, и этим все было сказано.
Ей очень хотелось ему угодить и ужасно не хотелось потерять. Потому и соглашалась всегда на это гадкое, неправильное, идущее вразрез с ее внутренними правилами, моральными убеждениями и устоями. И даже после того, как пришлось обратиться к проктологу с деликатными проблемами, Марусе не хватило духу отказать Вите в данном виде «удовольствия».
Вот и сейчас больше похожий на пытку процесс, несмотря на ее страдания, продолжался.
У нее едва искры из глаз не сыпались, когда мужчина, наконец, дернулся в последний раз, низко зарычал и обмяк. Девушка с облегчением вздохнула: непрошенное вторжение в ее внутренности прекратилось. Пока Витя, продолжая дрожать от сладких судорог, гладил ладонью ее спину, она чувствовала остро-ядовитую огненную резь, а еще отвращение — по большей части к самой себе.
«Никогда. Больше никогда. Пожалуйста, не соглашайся на это и не ведись на его слова. Будь сильной. Никогда больше. Никогда».
— Хорошая моя. — Шлепнув ее по ягодице, он вытащил член и, присвистывая себе под нос, направился в ванную.
Маруся, пошатываясь, натянула обратно юбку и до крови закусила губу. «Никогда». «Никогда». Под ровный шум воды она поплелась в прихожую. Достала из его куртки ключи от своей квартиры и спрятала в ящик комода. Взглянула в зеркало, висящее в прихожей, и по телу прокатилась волна мерзких мурашек. Серая, бледная тень — вот в кого она превращалась рядом с ним. И так же себя чувствовала.
— Я тебе уже говорил, что палатка супер? — Витя вышел из ванной, застегивая рубашку на еще влажном теле. — Мужики оценили.
У нее внутри все сжалось.
— Вить, уходи, пожалуйста. — Маруся не узнала собственный голос.
— Что опять? — Устало спросил он. Но короткий взгляд на часы призывал его поторопиться. Мужчина снял с крючка куртку, резво накинул, застегнул, надел ботинки, нахлобучил шапку. — Ты выбрала неудобное время. Знаешь ведь, что мне уже пора.
— Я и говорю. Уходи. — Она сделала шаг назад, предупреждая его попытку полезть обниматься. — Навсегда.
— Родная, ты чего? — Его лицо вытянулось от удивления.
— Какая я тебе родная, Вить? — Покачала головой Маруся. — Вот честно. Кого мы обманываем? Мы же абсолютно чужие друг другу люди. Ты никогда не оставишь свою жену, а я и не хочу, чтобы ты это делал. — Она обхватила себя руками, словно защищаясь. — Потому что не люблю тебя, Вить. Не люблю. Просто боялась оставаться одна. Хотела, чтобы меня любили. Но с этим вопросом, к сожалению, не к тебе. Ты мне не нужен.
«Неужели, она сказала это вслух?» Земля словно пошатнулась под ногами.
— Это я-то тебя не любил?! — Лицо Вити превратилось в злобную маску. — По-моему, ты зажралась. — Еще один взгляд на часы. — Если я из-за твоих капризов сейчас опоздаю…
— Не опаздывай, Вить. Иди с Богом. — Девушка протиснулась к выходу и распахнула дверь. — Иди и больше не возвращайся.
— Марусь. — Он, как загнанный зверь, пугливо оглянулся в сторону тускло освещенной лестничной площадки, откуда его могли увидеть любопытные соседи. — Марусечка, любимая моя. Зачем ты так?
— Она будет волноваться. Иди. — Мертвецки спокойным голосом сказала девушка и открыла дверь шире.
— Завтра я приду, и мы поговорим. — Кашлянул Витя, делая шаг наружу.
— Подожди. — Девушка быстро удалилась и вернулась уже с лыжами в руках. — С прошедшим.
— Ты купила мне лыжи? — Он расплылся в робкой, но довольной улыбке.
— Носи на здоровье. — Вытолкала его в подъезд и захлопнула дверь. — Не падай.
Выдохнула. Зажмурилась. Всхлипнула.
И сползла по стенке вниз.
Села на пол и тихо-тихо заплакала.
Всё. Кончено. Ничего больше не будет.
Словно какая-то спираль, в которую была закручена ее душа, резко разогнулась и стала прямой. И в этой оглушительной тишине стало вдруг слышно, как, спотыкаясь через раз, бьется ее сердце.
Чудовище. Монстр. Безжалостный зверь.
Это она думала о себе.
О человеке, который посмел искать свое счастье в чужой семье. О человеке, который хотел построить свое счастье, превратив в осколки чужое. Разве такое ужасное создание достойно любви? Нет. Она ее не заслужила. И еще долго не заслужит, пока не искупит грехи.
Задыхаясь, захлебываясь собственными слезами, рыдая до боли, рвущей внутренности на куски, она извивалась на полу, пока не израсходовала почти все силы.
А потом встала, молча взяла мусорный пакет и собрала в него Витины тапки, зубную щетку, кружку, пепельницу, запасы сигарет, его старые, проперданные и заботливо выстиранные ею трусы, его свитер, в котором любила греться после его ухода, простыни, на которых они спали вместе — в общем, все, что могло напомнить о нем хоть чем-то. Удалила из телефона его фотографии, стерла номер, медленно и тщательно выдраила квартиру до кристальной чистоты и затем с особым старанием отскоблила саму себя жесткой мочалкой под душем.
А когда вышла из ванной, чувствуя себя крайне обессиленной, практически опустошенной, но уже способной вдохнуть полной грудью чистый воздух свободы, Маруся услышала, как заливается громкой трелью ее смартфон.
35
— Мария?
От вибраций знакомого, чуть хрипловатого голоса ее руки задрожали.
— Да.
— Прости, что так поздно.
— Ничего страшного…
Маруся бросила взволнованный взгляд в зеркало — словно бы он мог видеть, как она сейчас выглядит — с полотенцем на груди и с капающей с кончиков мокрых волос водой.
— Я хотел попросить тебя об одолжении.
— Да, я слушаю. — Сказала, присев на край дивана.
— Имиджевая съемка на носу, презентация коллекции… — Послышались его приглушенные шаги. Видимо, Веспер отошел туда, где было тише и спокойнее. — Столько работы, а мне нужно быть здесь в больнице.
— Скажите, что нужно сделать.
— Не могла бы ты завтра утром подняться наверх, обзвонить клиентов, записанных к Ирине Павловне, и отменить посещения на ближайшие дни?
— Конечно.
— Только тебе придется самой принять тех, кто уже записан на завтра. Получится?
— Разумеется. — Маруся ощутила неведомый трепет.
Он доверял ей важное дело, это было интересно и захватывающе.
— Отлично. — Александр замолчал на несколько секунд, затем продолжил: — В ее компьютере должно быть мое расписание. Нужно выслать его мне на почту, чтобы я мог определиться, на какие числа перенести встречи, что отложить, и, наверное…
