День клонился к вечеру, а розыски так и не увенчались успехом. Фон Пранк в негодовании расхаживал перед тюремными воротами, нетерпеливо поглядывая на серебряные часы.
Из-за угла вывернул лейтенант венской гвардии. Фон Пранк спрятал часы в карман.
– Если у вас все такие расторопные, неудивительно, что вы их до сих пор не разыскали.
– Прошу прощения, но мои люди делают все, что в их силах, – пропыхтел Шикард.
– Тогда их, вероятно, следует подстегнуть. – Фон Пранк, точно хищник, расхаживал вокруг запыхавшегося лейтенанта. – Или прибегнуть к иным средствам. – Он остановился. – Крысы есть всюду, даже среди благонравных горожан, не так ли?
Лейтенант кивнул, хоть и не понял, к чему клонит собеседник.
Фон Пранк наклонился к нему.
– Пусть крысы покопаются поглубже. Вы понимаете, о чем я?
Шикард снова кивнул.
– Рад, что мы поняли друг друга. И вот еще что…
– Как следует вымуштруйте своих крыс, если не хотите присоединиться к нищим в башне.
Лейтенант, вздрогнув, поспешил прочь.
LIII
До рассвета еще было время, и город спал в свете луны.
Четыре тени молча продвигались в сторону Красной башни и ворот, за которыми раскинулась пристань. Элизабет поежилась, Иоганн плотнее прижал ее к себе.
Пруссак беспрестанно озирался.
– Хайнц, успокойся. – Йозефа взяла мужа за руку.
– Успокоюсь, когда баржа отплывет.
– Нам до сих пор ни одного стражника не попалось, теперь уж нечего опасаться.
– Твоими бы устами, женщина…
Но Йозефа, похоже, оказалась права. Кругом было тихо, и вскоре перед ними выросла северная стена. Вплотную к стене они двинулись в сторону ворот.
– Что теперь? – спросил Иоганн.
– Если все верно, то…
Из темноты вдруг вынырнул чей-то силуэт. Они замерли, Лист мгновенно схватился за нож.
Потом они узнали сутулую фигуру, услышали знакомое покашливание.
– Джонатан… Обязательно так пугать? – проворчал Пруссак, но не сумел скрыть облегчения.
Старик не ответил и знаком велел следовать за ним. Иоганн убрал нож.
– Постойте. Тут я с вами распрощаюсь, – сказала Йозефа.
Она подошла к Элизабет и поцеловала ее.
– Береги себя и присматривай за ним, мужчинам без этого никак.
– Спасибо, Йозефа, всего тебе хорошего, – ответила Элизабет.
Потом женщина обняла Иоганна и чмокнула в губы.
– И чтобы я не слышала жалоб на тебя! – Она подмигнула ему.
– Так точно, – отчеканил Иоганн.
– Ступай, а то они, чего доброго, решат остаться, – усмехнулся Пруссак и шлепнул жену по ягодице.
Она посмотрела на него с вызовом, потом развернулась и скрылась в темноте.
Элизабет с грустью смотрела вслед Йозефе. Они были знакомы не так долго, но ее искренность и задор в последние дни стали для девушки утешением.
Джонатан нетерпеливо кашлянул. Пруссак развернулся к нему.
– Всё, мы готовы.
Они приблизились к массивной башне. Пруссак взглянул на Джонатана.
– У ворот дежурят мои люди, так что сложностей быть не должно.
Лист огляделся. Вокруг по-прежнему было тихо.
Слишком тихо.
Пруссак пошел впереди. В тени у ворот неподвижно стояли двое часовых.
– Все хорошо, господа? – спросил приказным тоном Пруссак.
Ответа не последовало.
– Что за… языки проглотили?
Иоганн заметил вдруг, что Джонатан куда-то пропал. В ту же секунду в руках одного из часовых вспыхнула масляная лампа.
– Проклятье! – процедил Иоганн.
Перед ними с лязгом опустилась решетка, зарывшись зубьями в мостовую.
Путь к пристаням был отрезан.
– Предатель, чтоб он сдох! – выругался Пруссак.
Стражники двинулись на них. Иоганн и Пруссак одновременно развернулись: к ним бежали солдаты городской гвардии, вооруженные пиками и алебардами. Оружие поблескивало в свете луны.
– Иоганн! – В глазах Элизабет разлился ужас.
– За телегу. Живо!
Девушка послушно спряталась за двухколесной телегой, стоявшей у самой стены.
– Хайнц!
Иоганн и Пруссак оглянулись – кто-то бежал к ним вдоль стены. Это была Йозефа. Переглянувшись, они поняли друг друга без слов.
Снова в бой.
