В кафе Альб Индис занял утлый столик в тихом и комфортном углу. В центре зала располагалась доска, наподобие школьной, с выведенным на ней меню. Но была она от него далековато, да и весь зал пребывал в намеренно созданном полумраке, и поэтому все, что Альб мог видеть, — единственное слово, выведенное крупными буквами. Его он и озвучил официантке:
— Рыба.
— Вы хотите рыбное блюдо дня?
— Ну да, — на автомате откликнулся Альб, не испытывая и тени смущения.
Несмотря на отсутствие интереса к меню, он не жалел о том, что зашел сюда. Маленькая лампа, прикрепленная к стене рядом с ним, чей свет был притушен сероватым абажуром из какой-то грубой ткани, создавала ночную атмосферу в том уголке зала, где он сидел. Вскоре Альб Индис обнаружил, что, если приковать взгляд к точке на стене прямо над креслом, стоящим перед ним, всю периферию, доступную левому глазу, укутывает темная мгла, а правый все еще видит ясно — благодаря островку света, что расплылся на столе, за которым он сидел, под маленькой настенной лампой. Эти фокусы с собственным зрением придавали ощущение, что он поселился в фосфоресцирующем гроте на дне океана. Но удержать иллюзию Альб не сумел. Обманчивое состояние легкого восторга растаяло, в то время как реальность кругом обрела самые четкие очертания.
Но не случись этого — заметил бы он газету, оставленную кем-то на сиденье соседнего стула? Что-то подобное ему сейчас требовалось — некое отвлечение, окно в привычный мир, взгляд в которое отвлек бы от раздумий о грядущей ночи, что либо продлила бы его пытку бессонницей, либо, сжалившись, приговорила к милостивому забытью. Потянувшись к газете, он раскрыл ее, привел в порядок перепутанные и смятые листы. Его взгляд забегал по темным буквам на тонкой бумаге — счастливо-бездумный. К тому моменту, как принесли его заказ, он пролистал раздел объявлений, прогноз погоды, обзор событий на западном побережье — и наконец добрался до статьи, озаглавленной: «ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ДОКТОРА ТОССА — возвращение городской легенды». Краткая предварительная заметка указывала на то, что статья, написанная несколько лет назад, периодически перепечатывалась — в угоду спонтанному росту интереса к ее герою. Прервав на миг трапезу, Альб Индис улыбнулся, чувствуя разочарование… но и какое-то облегчение — тоже. Значит, нет никакого нового доктора. Есть только старый.
Но что же в нем тогда такого примечательного? Согласно одной из версий, что были представлены в статье, Тосс, некогда превосходный врач и уважаемая фигура, за одну ночь утратил рассудок в результате какого-то инцидента неопределенного характера. Впоследствии он продолжал вести практику, но в совершенно ином, непотребном ключе. Так длилось некоторое время, а потом действиям доктора положили конец — сумасброда обезглавили, а труп утопили в море. Была и другая версия: по ней Тосс был пережитком ведьмовских времен — не столько доктором, сколько ведуном-алхимиком. А может, он и впрямь был новатором, которого попросту не поняли? Расплывчатость свидетельств того времени не позволяла дать однозначный ответ на вопрос. Никаких злодейств эта версия Тоссу не приписывала — упоминался лишь его омерзительный питомец. По слухам, то была маленькая, не больше человеческой головы, тварь, отмеченная печатью болезни и разложения, говорящая неразборчивым голосом — или даже несколькими голосами одновременно, передвигающаяся с помощью многочисленных придатков — так называемых «чудных когтей». Статья утверждала, что имелась веская причина рассматривать это чудовище в качестве центрального персонажа легенды, — поскольку то мог быть не столько дьявольский компаньон доктора Тосса, сколько сам загадочный Тосс собственной персоной. Была ли у легенды мораль: что-нибудь в духе «с чертом водиться — от черта и накрыться», или же доктор сам по себе играл роль причудливого монстра, коим дети пугают друг друга у лагерных костров? Посыл легенды не был ясен, но разве у всякой легенды есть иной посыл, кроме как пощекотать чье-либо воображение? Так или иначе, каким-то непостижимым образом имя доктора Тосса стало поминаться людьми в определенных обстоятельствах, став достоянием молвы. Не посягая на лавры исследователя, автор статьи привел в пример выражение и без того, скорее всего, хорошо известное читателям: отдай все свои несчастья морю (реже — ветру) и доктору Тоссу. Фигура доктора, мистическая либо же реальная, выступала своего рода аннигилятором чужих страданий. Заключительный пассаж статьи предлагал читателям связаться с ее автором и рассказать о более давних и менее распространенных упоминаниях местной легенды, если таковые кому-либо известны.
Статью Альб Индис прочитал с неожиданным для самого себя интересом. Отложив газету и отодвинув от себя тарелку с объедками, он погрузился в раздумья. Столешница, побитая временем, будто бы разлагалась в желчном свете настенной лампы, и — была ли то лишь слуховая галлюцинация, плод далеко зашедшего воображения? — Альбу даже показалось, что он слышит голос, искаженный и хриплый, будто бы вещающий с неустойчивой радиоволны. Да, меня зовут Тосс, произнес этот голос. Я доктор.
— Прошу прощения, вы будете что-то еще заказывать?
Нехотя вернувшись в реальность, Альб покачал головой, заплатил официантке и вышел на улицу. По пути к двери он внимательно изучил каждое лицо в кафе, но никто из этих людей, как он убедил себя, не мог сказать те слова, что он услышал.
Да и потом, как оказалось, доктор — всего лишь продукт народной фантазии. Местное поверье. Или все-таки нечто большее? Будучи до конца честным с самим собой, Альб признал, что к его текущему хорошему самочувствию доктор как-то причастен. Он все съел, что ему принесли, — уже удивительно! Конечно, в корне ничего не поменялось: город был гробницей, небо — ее сводом, но для Альба Индиса над миром взошло и засияло потайное солнце. Он чувствовал его тепло. И до его захода оставались еще целые часы. Альб дошел до конца улицы — дальше та сбегала по холму, и тротуар заканчивался пролетом старой каменной лестницы, чьи ступени местами просели и раскрошились. Вниз по узкой тропе Альб устремился к тому месту, пребывание в котором давалось ему столь же легко, сколь и бдения у себя дома.
Подойдя к старой церкви со стороны погоста, он увидел большой шестигранный пик, похожий на рог, выпирающий из-под коричневых крон деревьев. Кладбище было обнесено забором из тонких черных прутьев, сваренных одним толстым по горизонтали — в самой середине, будто то был позвоночник. Ворот не было, и по тропе Альб спокойно вошел в церковь. Его обступали надгробия и памятники — целый лес памятников, крестов и надгробий. Иные были настолько стары, что выглядели так, будто вот-вот опрокинутся. Неужто один могильный камень окончательно сник к земле прямо сейчас, у него на глазах? Чего-то в пейзаже стало не хватать — чего-то, что, казалось, было тут еще минуту назад.
Стоя перед церковью, Альб Индис не смог воспротивиться желанию поднять взгляд выше, к тому шпилю, что вздымался из шестигранной башни, венчавшей строение. Башенные часы с римскими цифрами на циферблате были сломаны. Под пасмурным небосводом церковь, хоть и была возведена из белого камня, казалась оплотом теней. За нею, как Альб знал, начинался пригорок с чахлой травой, нисходящий к песку и морю… и с той стороны был слышен плеск волн, но столь мертвый и механический, что казалось — то не реальные волны — то старое радио рассерженно шипит, попав на полосу помех.
