– А я вам скажу, что это был истинный подарок фортуны, сэр, что я обратил на нее внимание. От скольких хлопот мы избавились, и я, и мой младший клерк, ведь мы уже собрались разыскивать вас на континенте, а, как вы можете понять, сейчас это сделать невероятно трудно, так как война с Францией уже объявлена.
– Могу вас понять.
– И все же, сэр, я боюсь, что вы уже не сможете присутствовать на похоронах, ведь они состоятся сегодня. Но, несомненно, вы организуете заупокойную службу в ближайшие неделю-две.
Шелдон спросил:
– Похороны? Какие похороны? Чьи?
– Ваш дядя эрл Доннингтон скончался от сердечного приступа четыре дня назад, и, естественно, мы незамедлительно попытались связаться с вами.
– Зачем?
Пожилой клерк выглядел удивленным.
– Как зачем? Ведь вы единственный наследник вашего дяди. Сейчас вы, милорд, уже фактически стали обладателем титула и восьмым графом Доннингтоном.
Какое-то время казалось, что Шелдон не поверил тому, что услышал. Во всяком случае, в голосе его звучало сомнение, когда он спросил:
– Но мой кузен Ричард? Второй сын моего дяди, что с ним?
– К сожалению, будучи за границей, милорд, вы, наверное, мало были осведомлены о событиях в нашей стране. Разве никто не сообщил вам о смерти вашего кузена год назад? Очень прискорбный случай!
– Никто ничего мне не сообщил. – Теперь уже Шелдон полностью овладел собой.
– Я понимаю, милорд, что вас потрясло столько свалившихся на вас одновременно грустных известий, но мы высоко оценили бы ваше участие в решении многих проблем, возникших после скоропостижной кончины вашего дяди.
Пожилой клерк явно робел перед новоиспеченным лордом.
– Как я понял из объяснений портье в гостинице, вы собрались отбыть из Бата сегодня. Могу ли я поинтересоваться, ваша светлость, не входит ли в ваши планы навестить поместье Доннингтон-Парк в ближайшее время?
– Я готов подумать об этом. Пожилой клерк мгновенно просветлел.
– Это сразу же снимает с наших плеч тяжелую ношу, милорд, и мы все будем очень благодарны вам.
Он перевел взгляд на Кериссу и тактично заметил:
– Вероятно, мы сейчас удалимся, чтобы дать вам время спокойно собраться. Я уверен, что мы нарушили ваши планы, милорд, но что поделаешь, таковы были наши обязанности. Мы подождем внизу, пока вы не соизволите послать за нами.
Оба мужчины поклонились еще более почтительно, чем при своем появлении, и, пятясь, удалилась из комнаты.
Какой-то момент Шелдон и Керисса оставались недвижимы. И вдруг он услышал ее беззвучный, почти как дуновение ветерка, шепот:
– Неужели все изменилось и я уже не нужна вам?
Какое наслаждение было вновь взглянуть на нее, заключить ее в объятия, уже ничего не опасаясь и никуда не спеша!
Его губы касались ее волос, потом он приподнял подбородок Кериссы и заглянул ей в лицо.
Он внезапно понял, что она все же дрожит от страха и думает, что от столь неожиданного известия между ними возникла стена.
– Ты ведь хотела стать респектабельной дамой, милая моя девочка?
– Но, как я поняла, респектабельным стали вы, монсеньор, я не я. И захотите ли вы теперь жениться… на авантюристке? Я ни на что не претендую, я только прошу вашего разрешения хоть какое-то время находиться рядом с вами.
Голосок ее сорвался, и она уткнулась личиком в его плечо.
Шелдон произнес как можно мягче:
– Я буду чувствовать себя очень одиноким в своем огромном поместье, если там не будет жены, которая согласится присматривать за мной.
Шелдон ощутил, что Керисса затаила дыхание, ожидая от него продолжения.
– Я официально предлагаю тебе выйти за меня замуж, моя обожаемая маленькая авантюристка. Возможно, наша будущая совместная жизнь покажется тебе весьма унылой после всех пережитых нами приключений. Респектабельность – скучная вещь, но как-нибудь вместе мы выдержим это испытание.
– О, Шелдон!
Керисса, не скрываясь, заплакала, но слезы, струящиеся по ее лицу, были слезами счастья. И как волшебно они сверкали в лучах солнца, проникающих сквозь окно!
Она восклицала, захлебываясь рыданиями:
– Я люблю… люблю вас… О, монсеньор, я всей душой принадлежу вам! Моп cheril(l) Для меня не существует никого в мире, кроме вас!
Шелдон пытался осушить ее слезы своими поцелуями, но она отстранилась. Ей надо было выплакаться.
– Это правда, что нам теперь нечего бояться? – спросила она с надеждой.
– Правда, дорогая! Ты станешь моей женой, и я буду охранять тебя и заботиться о тебе.
– Я так мечтала, так долго искала надежное пристанище! Я знала, что только вы можете подарить мне покой и уют… Но вы всегда говорили, что я должна… слушаться ума, а не сердца…
– Но ты не слушалась меня и не выполняла мои приказы.
– Потому что сердце мое оказалось сильнее ума!
– На будущее я бы все-таки посоветовал тебе как-то совладать со своим сердцем.
– Я, конечно, буду стараться, монсеньор, и стану строгой, приличной, затянутой в корсет и бесчувственной английской леди.
– Правильнее было бы сказать: английской графиней. Учти, это тяжелая обуза!
– О Боже! А если мне не удастся совладать с собой? Я тогда вернусь во Францию и сложу голову на гильотине.
Шелдон рассмеялся и вновь крепко прижал ее к себе.
– Прежде чем ты доберешься до гильотины, я тебя поймаю и сильно отшлепаю.
– Вы по-прежнему суровы ко мне, монсеньор.
– Тебя надо крепко держать в руках.
– Да, это верно, я способна на безумные поступки. Например, я умираю от ревности.
– От ревности? К кому?
– К леди Имоджин. О, это дьявольская женщина! Я хотела бы выцарапать ей глаза!
– Значит, мне вообще нельзя глядеть на других женщин, кроме тебя?
– Раз вы выбрали, монсеньор, такую участь, то что ж, придется вам с этим примириться. Я ведь не англичанка! Моей страсти хватит на нескольких английских женщин,
Шелдон взглянул на каминные часы.
– А не поторопиться ли нам?
– Да, конечно, – согласилась Керисса и потянулась за шляпкой. – Мы едем в Лондон?
– Да, но с одной маленькой остановкой в пути – ради свадебной церемонии, которую нельзя откладывать. Священник ведь ждет, а я щедро уплатил ему авансом. И жаль будет потерять эти деньги.
Их взгляды вновь встретились, и они расхохотались.
