— Нет, никаких девочек я не знаю, — отмахнулся Сергей. — Какие еще девочки! Выслушайте меня спокойно, без сердца. Это важно. Дело в том, что мир изменился. Наверное, вы уже это заметили. А я узнал внезапно: однажды утром — совсем недавно — я проснулся здесь, в Пекине, и оказалось, что я работаю в аппарате советника посла по экономическим вопросам, хотя буквально вчера я был в Петербурге… Самое интересное, что вокруг все уверены, что я живу в Пекине третий год и по образованию и роду занятий действительно имею прямое отношение к внешней торговле… Не выдавая себя, я стал наблюдать, наводить справки, сопоставлять. Оказалось, что где-то в прошлом история пошла немного по другому пути — и все вокруг убеждены, что это все, — Сергей эмоционально очертил круг рукою, — и есть настоящая реальность! Но это не так, я не сумасшедший! И вот теперь, когда вы говорите, что помните, как мы буквально на днях встречались в Петербурге…
— Погодите, дайте сообразить… — Котя, ошеломленный, задумался. — Значит, реальность поменялась, но об этом помнят только те, у кого есть… предметы. У вас есть Цилинь, и вы помните, что было с вами на самом деле, хотя остальные считают, что вы тут уже третий год… Интересно, а отчего же тогда Федор… — Чижиков запнулся. — Нет, его перебросило вместе со мной, — продолжал он рассуждать вслух, на секунду забыв, что не один. — В этом, наверное, все дело…
— Какой Федор? — цепко спросил Сергей.
— Да вы его не знаете… Так, случайный персонаж… А скажите, как же ваши сотрудники, начальство?
— В том-то и дело! — воскликнул Сергей. — Я даже зарплатные ведомости видел: все правда. Я тут давно! Меня узнают люди, и я тоже узнаю их, хотя, клянусь, никогда прежде не видел! Я умею говорить по-китайски, хотя никогда не учился… Я все помню: сразу две жизни — здесь и там. Это какой-то парадокс! И вы, наверное, правы: все дело в Цилине. Если бы его не было… Но я не об этом хотел вас предупредить, хотя и об этом тоже, а главное — за последние дни я видел вас уже три раза. Три! — показал Сергей для ясности три пальца. — Наученный осторожности, я не стал сразу бросаться к вам, подошел как к незнакомому, и другой вы реагировали на меня как на человека, которого первый раз видите. Тот, другой вы — он как две капли воды похож на вас: лицо, голос, все! Сперва я решил, что это так на вас сказалось изменение реальности, но потом… Потом другой вы стали наводить справки про своего дедушку, Чижикова Вилена Ивановича, причем делали это так, будто не знали про то, что Вилен Иванович давно… умер. И все посольские старались вам помочь, словно вы крайне значительный, влиятельный человек… Это было вчера. А сегодня я увидел, как вас привезли на прием, специально отстал у ворот, незаметно проследить хотел, а потом гляжу: вы в кустах прячетесь… Но ведь я своими глазами видел: вы уже прибыли, сам Высоков вас встретил… Константин, я не знаю, как и откуда, но у вас есть двойник! Вас это не удивляет?! — вытаращился на Чижикова Сергей.
— У меня два вопроса, — оставив его возглас без ответа, начал Котя. — Первое. Откуда вы знаете, что мой дед умер? Второе. Я тоже видел, как вы вошли вон в тот особняк. Но через пару минут вы выскочили прямо на меня. Каким образом? Раз уж мы так откровенны друг с другом. Можете отвечать в любом порядке.
— Ох… — Сергей слегка замялся. — Вы опять правы. Откровенность — единственный способ восстановить между нами доверие, и… Я говорил вам, что у меня — Цилинь. Вот он… — Сергей достал из кармана матово блеснувшую фигурку. — Он умеет перемещать назад во времени. Совсем не надолго, в пределах, я думаю, пятнадцати минут. При этом объективное время продолжает течь с прежней скоростью и поток его не нарушается, один только я отправляюсь в прошлое. Проходя мимо, я вас приметил, быстро отделался от своего спутника и прыгнул назад, в то время, когда мы с ним еще не вышли из-за кустов… Я не знаю, как это работает, почему время изменяется только для меня, но иногда это бывает очень полезно…
— Значит, тогда на моей кухне?..
— Верно, — кивнул Сергей покаянно. — Я вернулся. И потом на следующий день на лестнице… Признаться, я тогда совсем выбился из сил, повторяя и повторяя попытки поговорить… — Жалобно улыбнулся он.
— Ладно, — кивнул Котя. — Верю. Дальше. Про деда.
— Да-да, про вашего уважаемого дедушку, — с готовностью продолжил Сергей. — Дело в том, что он жив на самом деле. И вы должны его найти.
Эпизод 14Последний враг
Поднебесная. III век до н. э.
— Повелитель! Победа!
Лю Бан порывисто вскочил на ноги, торопливо вышел из походного шатра. Стоило ему появиться, как окружившие шатер воины гвардии хором начали выкрикивать здравицы: голоса и стук копий о щиты поднялись, казалось, до самых облаков. Вперед выступил Гуань Ин, посланный преследовать Сян Юя предводитель конницы, — весь в дорожной пыли, только с боевого коня. Гуань Ин двумя руками почтительно держал сплетенный из ивовых прутьев короб. Приблизившись к застывшему в ожидании Лю Бану, Гуань Ин опустился на колени, поставил короб перед Хань-ваном и склонился в земном поклоне. Наступила тишина.
— Повелитель! — доложил Гуань Ин, не поднимая на Лю Бана глаз. — Я доставил вам голову вероломного Сян Юя. С ним и с его армией покончено!..
Лю Бан шагнул вперед, поднял крышку, ухватил голову врага за волосы и высоко поднял над головой, не обращая внимания на капли крови, маравшие его драгоценный халат. Толпа взвыла. Сян Юй остановившимися мертвыми глазами взирал на ликование победителей.
— Кончено! — провозгласил Лю Бан, осторожно укладывая голову обратно. — Воины! В честь великой победы мы будем сегодня пировать!
Гвардейцы ответили одобрительным ревом. Со всех концов огромного поля, заполненного шатрами, неслось: «Многая лета повелителю! Многая лета!» Лю Бан, поманив за собой Гуань Ина, вернулся в свой шатер.
…Пятый год длилась кровавая междоусобица в Поднебесной. Пятый год сражались Сян Юй с Лю Баном — и вот наконец силы Сян Юя иссякли: с последней сотней тысяч воинов чуский полководец оказался окружен под Гайся. Полководцы Лю Бана обложили Сян Юя тройным кольцом — казалось, вырваться из такого окружения не по силам никому. Спустилась ночь. Желая окончательно подорвать боевой дух Сян Юя и его воинов, Лю Бан отдал приказ войскам петь у костров чуские песни — так, по его хитроумному замыслу, у противной стороны должно было создаться впечатление, будто и в родных землях владения Чу у нее уже нет поддержки, ибо чуские жители, все как один, перешли на сторону Хань-вана и ныне, сидя бок о бок с былыми врагами, ждут лишь рассвета, чтобы приступить к решительному штурму и покончить с Сян Юем. Дабы проверить, осуществился ли его замысел, Лю Бан привычно прибег к помощи волшебного Дракона и увидел Сян Юя у жаровни, в которой ярко пылал огонь: встревоженный доносившимися чускими песнями полководец сперва прислушался недоверчиво, а потом в замешательстве обернулся к ближним военачальникам, бывшим при нем, спросил их о чем-то, с силой ударил кулаком по столику, где стояли чаши с вином, и опрокинул их. По лицу Сян Юя текли слезы, он обернулся к красавице Юй, к которой, как доподлинно знал Лю Бан, питал особые чувства, не расставаясь с ней ни на минуту, — красавица опустила руки на струны циня и запела, вторя Сян Юю… Потом уже Лю Бан узнал, что Сян Юй вопросил приближенных о том, неужели ханьцы полностью овладели землями Чу, раз среди них там много чуских жителей? Не получив ответа, полководец в отчаянии зарыдал и сложил стихотворение:
