Оказывается, по легенде мужа, я работала на русско-норвежской таможне, запала на Одварда, проходящего паспортный контроль, и упросила его жениться на мне. Но самым интригующим, до омерзения, стали фотографии женских половых органов, в которых позировали палец или рука мужа, причем, получали их акционеры в то же самое время, когда ко мне от него приходили дежурные эсэмэски…
Я сидела, как оплеванная дерьмом, а Толстый участливо предложил посмотреть старую фотосессию мужа за прошлый год. Потом оба стали вздыхать и хаять Одварда, который не оценил такой прекрасной жены, как я, который все время лжет и мошенничает, приобретая в долг программное обеспечение и компьютеры под несуществующую фирму, и с которым они не хотят больше иметь дело. А в заключении Толстый добавил, что Одвард продал Покупателю воздух, а не дачу, и я, как подписавшая контракт, несу всю отвественность за эту сделку, а фирма готова помочь лично мне, без Одварда.
Сил пошевелиться или что-то сказать у меня не было – я тупо сидела и смотрела в одну точку. Что обычно делают люди, когда на них обрушивается горе? Плачут, кричат, рвут на себе волосы, катаются по полу? Я приняла это, как неизбежность, как нож гильотины, который бесстрастно падает с высоты и мгновенно обрывает жизнь. Именно так, наверное, чувствовали себя приговоренные к казни – это неизбежность, и с ней немыслимо бороться.
Я согласилась, что в моих отношениях с мужем пора ставить точку, но мне надо немного времени, чтобы все решить окончательно и бесповоротно.
Муж вернулся раньше предполагаемого срока и начал жаловаться на Толстого и Длинного. С невероятным усилием удавалось мне делать внимательное лицо и краем уха прислушиваться к его словам. Внутри меня, как будто образовалась пустота, а душа заблудилась во вселенских сумерках. Я наблюдала за мужем со стороны – такой же, как обычно – никакая печать сатаны на лбу не горит, только теперь я знаю о нем слишком горькую и позорную правду, чтобы все оставлять как есть.
К исходу вторых суток я решила испытать мужа и заявила, что мне нужен секс, а так как у него на меня не стоит, то я хочу иметь тайного любовника. Хорошо, что дети спали далеко и не слышали, какими гадкими словами он меня обзывал! Я долго слушала его монолог, поражаясь количеству желчи и яда вылитого на мою голову только за предполагаемого любовника! У него, к сожалению, даже не проломилось в голове, что такое сказать можно только от горя. За время, прожитое вместе, он так и не понял, что я не озабочена своими сексуальными потенциями, фантазиями и желаниями, что я простила ему импотенцию и многочисленные измены, но не могу ежеминутно мириться с постоянной ложью и невниманием ко мне, как к женщине.
Все, хватит притворяться! Поймав глазами злобный взгляд Одварда я выложила всю правду, которой со мной поделились коллеги. Это был удар ниже пояса…, но не для Одварда! Он, как ни в чем не бывало заявил, что это провокация и ложь! Вот она – сила привычки, во всей своей красоте! Да, на нем сломается любой детектор лжи. Находу Одвард сочинял, что это были фотки из журналов, что Толстый строит козни, потому что хочет меня отбить.
Терпелка моя кончилась и я закричала на него, чтобы он заткнулся и перестал врать – или он признается во ВСЕХ своих грехах и обманах сейчас или я подаю на развод. Я готова была сдержать свое слово.
Одвард как-то весь сдулся, присмирел, тяжко завздыхал и сказал, что изменил всего три раза, а больше ни в чем не виноват. Я строго посмотрела на него и предупредила, что только правда и ничего кроме правды не может реабилитировать его в моих глазах, и это его последний шанс.
Я надеялась на его чистосердечное раскаяние, а «повинную голову меч не сечет». Увы, муж не внял моим мольбам, а продолжал выкручиваться, рассчитывая обойтись «малой кровью», он не подозревал насколько я осведомлена. Я перебила его на полуслове, когда поняла, что на большее он неспособен, и спросила, какие махинации он повесил на меня. Выдавив пару слезинок, «доблестный воин», не моргнув глазом, поклялся, что это только один телефонный абонемент.
Со мной чуть не случился апоплексический удар. Силы небесные! Чем больше я пытаюсь пойти ему навстречу, понять и простить, тем больше он мне лжет! Двое суток я сдерживала себя и пыталась осмыслить причины всех подлостей, которые он сделал против меня, пользуясь моей неосведомленностью и доверием. Родственники и коллеги долго втолковывали мне, что Одвард, пользуясь моим персональным номером, банковским счетом и мобильником, оформленными на мое имя, делал всевозможные покупки в кредит через интернет, заказывал абонементы на электричество, мобильники, телевизионные каналы.
Короче, тридцать четыре кредитора стояли в очередь и хотели стопятьдесят тысяч, а Покупатель стоял отдельной строкой и замыкал колонну. Именно для этого Одварду была нужна иностранная жена, которая не скоро разберется, что к чему.
Какой смысл разговаривать со стеной или камнем? Вот так и с Одвардом – бессмысленно, поэтому я и выгнала его. Он не стал препираться и стал метаться, как разъяренный тигр, по дому, собирая все самое ценное. Мне уже было безразлично, что он забирает вещи, которые покупались на мое имя и за которые мне еще предстоит платить.
* * *
Новый день начался новыми проблемами – теперь мне самой приходилось вникать во все тонкости норвежского бытия. Первым делом я заблокировала банковскую карточку, которая осталась у мужа и на которой уже был долг в полторы тысячи. А потом начался беспросветный кошмар общения с кредиторами. Они плохо понимали мой норвежский, а я желая быть понятой лучше, еще больше путалась в словах и выражениях. Тогда я попросила родственников составить и написать стандартные фразы, что я не несу ответственности за дела мужа, с которым я уже рассталась.
На мои электронные, письменные и устные заявления стали приходить новые уведомления, что я обязана платить по счетам. Родственники мужа тоже имели на него «зуб» за старые грехи и поделились семейной тайной, что двадцать лет назад он оформил в банке кредит на восемьдесят тысяч, а поручителями сделал своих родителей… без их согласия, и только теперь они выплатили этот долг сына. Ну, родители вырастили замечательного сына – это их награда, а я тут причем? Хотя, конечно, если ему ничего не стоило подставить собственных родителей, то на какую порядочность мужа могу рассчитывать я – иноземная жена?
Я отправилась в полицию и для оформления очередного годового разрешения на проживание и для возбуждения уголовного дела против Одварда. Справедливость должна восторжествовать, особенно в такой стране, как Норвегия. Меня пригласили в отдельный кабинет, где полтора часа я плакала, рассказывая полицейскому о том, что со мной случилось, и умоляя его помочь мне решить эти проблемы с кредиторами. Он отправил меня к советнику по экономическим проблемам и та заверила, что обязательно поможет, но процесс это долгий и мне надо набраться терпения. В случае поступления новых инкассо, она советовала сразу обращаться к ней без промедления.
Воспрянув духом, я пошла в общий отдел оформлять бумаги. Очень высокомерная с иностранками, сотрудница полиции стала мне доказывать, что если я нахожусь в разъезде с мужем, то я подпадаю под другую статью, на основании которой я могу проживать в Норвегии, и мой трехлетний срок, необходимый для получения постоянного места жительства, начинается с начала. Сюрприз!!! А это значит, что депортировать меня и детей из страны могут в любой момент.
