Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Это мы посадили, – сказал Энди.
– Нам свекольный сок нужен, – сказал Сережа.
– Мы его уже заготовили.
– Сорок литров.
– Фу, – сказали мы, – какая гадость.
– Если с яблоком, – возразил Сережа, – то ничего.
– Вы же уедете, – сказал Энди.
– На всю зиму, – сказал Сережа.
– Да? – удивились мы.
– Ну да, – кивнули мертвецы.
– Вы уедете до весны, а мы тут останемся.
– Собак кормить и котов.
– И рыбного филина.
– И за домом следить.
– Вы же всегда этого хотели, чтоб кому-нибудь можно было доверить.
– Много лет.
– Много лет вы хотели иметь возможность уехать на зиму, но совершенно некому было поручить следить за домом и кормить рыбного филина, – сказал Энди.
– Для кормления собак и котов можно было нанять специальную службу за деньги, но рыбный филин – совсем другое дело, – сказал Сережа.
– Рыбного филина абсолютно невозможно никому поручить, – сказал Энди.
– Рыбный филин не выносит незнакомых, – сказал Сережа.
Они говорили нашими фразами, которых не могли слышать, так как задолго до их гибели на аэропортовской трассе мы прекратили обсуждать тему филина и отъездов. Поставили на ней крест.
– Ну хорошо, – сказали мы, – а при чем тут свекольный сок? Сорок литров.
– Ну как при чем, – сказал Сережа. – Вы же пальцы нам не оставите?
Ну да, точно не оставим.
– Тяв, тяв.
Шумный до ужаса, сроду не скажешь, что мертвый.
Каждый охотник желает знать
Что запомнилось про этот год:
1. Квадрат света на полу, точно по центру квадрата спит кот, над котом, ломая геометрию и физику света, тянется из окна палка золотой пыли, прямая, толстая, безопасная, глупая – хотела погладить кота и идти дальше, но ничего у нее не вышло, запуталась в коте, завязла в его мехах, стекла по котовой спине, по бокам, разлилась квадратом по полу, перестала быть; это октябрь.
2. Вклеенная в картину неба лошадь: вышел однажды заполночь (надо было вынести мусор) – пересек двор, открыл калитку, ступил в казенную уличную тьму (контейнер сразу за забором) и столкнулся лицом к лицу с лошадью; лошадь возвышалась над ним трагическим силуэтом, заслонившим звезды, лошадь, – сказал, – ты чья, хочешь хлеба? – лошадь кивнула, он положил пакет на крышку мусорки, метнулся в дом, вынес буханку – лошадь вежливо отъела половину, а от второй, поблагодарив, отказалась и пошла прочь, и он увидел, что лошадь в попоне, и с облегчением понял, что она не сирота, а просто полуночница и интроверт; это был ноябрь.
3. Сорока, унижавшая крысу: шел из магазина, задрал голову на звук самолета, тут же поскользнулся – снегу намело, прикрыло вчерашнюю злую гололедицу, передвигаться нужно было ювелирно, какие там самолеты – упал навзничь, но в мягкое, вдобавок получил утешительный приз, так как прямо под самолетом, на десять километров ниже, пролетала сорока, а в клюве у нее был зажат крысиный хвост, а на противоположном конце хвоста смиренно болталась его обладательница, живая и здоровенная как кабан – сорока сделала два круга над сугробом возле высокого красного забора с портретом собаки, прицелилась и разжала клюв, и крыса спикировала в снег, воткнулась в него ножичком, а сорока села на забор и захохотала, и он хохотал вместе с сорокой, глядя на то, как крыса выбирается из сугроба, как садится на него толстой задницей, как отряхивает свое матерое коричневое пальто от снега, как злится на сороку и на человека, валявшегося рядом, а потом удаляется куда-то в сторону калитки, важно, гордо, как будто это ее дом, ее собака во дворе и ее счет за электричество на столе в кухне, как будто замыслила написать петицию в ООН (Уважаемый господин Пан Ги Мун, хочу сообщить вам о фактах беззакония и унижения – ну и так далее); это был уже декабрь, две недели до дня рождения, оставалось пережить его – и все: свобода. Оставалось пережить.
В декабре, 27-го, ему исполнится сорок, и можно будет возвращаться к большой жизни, которой, правда, больше нет, но вдруг. Год назад, 26 декабря, он переехал в Южнорусское Овчарово, забрав с собой кота, ноутбук и какие-то одежды – потом пришлось докупать нужное в местном магазине, в город не поехал, потому что машину загнал в гараж и ни разу за весь год не выгнал ее попастись: заходил иногда, прогревал двигатель, и все. Никто из тех, троих, не уточнил, чего ему опасаться в тридцать девять, это он сам решил – и даже не решил, а почувствовал, – что смерть будет подкарауливать его в дороге; дорогу он вычеркнул. А вместе с ней и все остальное.
4. Скрип кедра: в ту ночь налетел ураганище, кедр скрипел под ударами ветра, дом вибрировал, и стонала крыша, – а может быть, и не в дороге дело, думал он, может быть, вот оно, пришло, и некуда мне деться, вот он я – не забирай меня, слышишь?
Не забирай меня, эй, ты, слышишь? – валялся в температуре, – кто будет кормить кота? (это тоже был декабрь, за девятнадцать дней до дня рождения, накануне прочитал где-то в интернете, что собака, оставшись в запертом доме с умершим хозяином, начинает жрать его труп через две недели, а кот на второй день; слышишь, скотина, вставай, просыпайся, я покажу тебе, как открывается мешок с твоей сухомяткой, а кран на кухне я заменю завтра же, знаешь какой поставлю? – лапой нажмешь сверху, и все, я потом покажу тебе, не пропадешь, потом тебя спасут, а срать, если я все, можешь где угодно).
Хотя большей частью совсем о ней не помнил. Даже удивлялся: о чем еще думать в каждый из этих 365 дней, любой из которых мог стать последним? Но вот поди ж ты: не думал, и все. Только однажды: когда простудился и схлопотал 39,5 – подумал, что же будет с котом, если вдруг это она и есть. На следующий день встал и, как обещал, сходил в «Антонию», купил другой кран на кухню. Попытался научить кота отжимать лапой рычаг смесителя, но кот повторить маневр отказался.
– Ничего, – сказал коту педагогическим голосом, – нужда заставит, нажмешь.
Какая нужда? Такая-сякая нужда.
5. Фазаны. Их было десять или больше, они слетелись к зарослям калины в углу сада, он долго смотрел на них в окно, и кот тоже смотрел, и челюсть его дрожала мелко, и издавал он звук, похожий на блеянье овцы, и вожделел фазанов – ты дурак, дурак ты, они ж выше тебя в холке, они тебя порвут и затопчут, ты посмотри, сколько их и какие они здоровенные – фазаны обрывали ягоды, снег вокруг калин весь был покрыт кровавыми брызгами – фазаны выедали из ягод семена, пренебрегая мякотью – кот не слышал его убеждений, кот дрожал челюстью и блеял; это тоже был декабрь, но еще тот, прошлогодний, почти неопасный.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
