Единственным человеком, который знал рецепт противоядия, был Уильям, но он лишь смеялся над ней, и его насмешки толкали ее на еще более безумные и даже отчаянные поступки.
Он говорил ей в глаза, что она влюблена в Байрона не более, чем в картину, висящую на стене, но при этом великодушно обещал, что готов подождать в сторонке окончания этого спектакля.
«Эти насмешки говорят лишь о его полном безразличии ко мне, — думала Каролина. — Если бы он любил меня, то давно бы вызвал Байрона на дуэль».
Ее воображение рисовало красочные сюжеты, полные драматизма: Уильям берет со столика бокал с вином и театральным жестом выплескивает его в лицо Байрону; она бросается вперед и падает в ноги Уильяму, умоляя его сжалиться над ее жестоким любовником, в то время как сам Уильям дрожащим от волнения голосом призывает ее, наконец, сделать свой выбор.
На этом месте картинка обычно затуманивалась, так как Каролина все еще находилась в нерешительности по поводу того, как бы ей следовало поступить в данных обстоятельствах.
Впервые после смерти мужа приехав на Кэвендиш-сквер, Фанни обнаружила Генриетту в полном смятении чувств и после недолгих расспросов выяснила, что утром того же дня Каролина ушла из Мельбурн-Хаус, и теперь никто не знает, где ее искать.
По словам лорда Мельбурна, Каро в приступе гнева заявила ему, что намерена сбежать с лордом Байроном, на что он раздраженно ответил, что она вольна поступать по собственному усмотрению, хотя он испытывает сомнения по поводу того, захочет ли ее любовник куда-либо бежать с ней.
Не удостоив свекра ответом, оскорбленная Каролина бросилась вон из дома с непокрытой головой и без единого пенни в кармане.
Весь день леди Бесборо в сопровождении Фанни колесила в экипаже по улицам Лондона в бесплодных поисках пропавшей дочери.
Ближе к вечеру лорд Байрон доставил беглянку домой.
Он рассказал, что получил весточку от своего знакомого, служившего корабельным врачом в Кенсингтоне. Тот сообщал, что Каро, с которой они были едва знакомы, явилась к нему, едва держась на ногах от усталости. Она изложила ему довольно туманный план, согласно которому она, предусмотрительно заложив свое бриллиантовое кольцо, собиралась немедленно отправиться на некоем мифическом корабле в некое мифическое путешествие.
Последствия этой безумной эскапады сказались на здоровье Каролины не лучшим образом: она слегла и некоторое время была настолько слаба и беспомощна, что все обитатели Мельбурн-Хаус, равно как и Кэвендиш-сквер, наконец-то получили возможность вздохнуть с облегчением. Как выразился Джордж Лэм, «маленькое чудовище на время перестало представлять собой опасность».
Все понимали, что настал момент действовать.
Было решено, что Генриетта вместе с Уильямом и Каролиной на некоторое время уедут из Лондона и отправятся в Ирландию.
Фанни должна была возвращаться в Эш-Мэйнор к осиротевшим мальчикам, а перед отъездом они с Каролиной долго разговаривали наедине. Каро все еще неважно себя чувствовала и лежала в постели, она очень исхудала, а ее глаза опухли и покраснели от нескончаемых слез.
— Они уговорили Уильяма увезти меня отсюда, но это было не его решение, — сказала она с горечью. — Если бы лорд Байрон захотел оказаться на его месте, Уильям был бы только рад отделаться от меня.
— Возможно, ты и права, но он поступил бы так только потому, что уверен: ты не будешь с ним счастлива, — ответила Фанни.
— Я никогда не смогу быть счастливой ни с ним, ни с кем-либо еще. Любовь не приносит людям счастья. Мое сердце разрывается на куски, и я уверена, что мысли о нашей разлуке приносят Байрону те же невыносимые страдания, что и мне. Вот, взгляни, сегодня утром я получила от него письмо.
Каро вытащила из-под подушки распечатанный конверт. Фанни пробежала глазами по строчкам, в которых Байрон витиеватым, напыщенным слогом заверял Каролину в своей вечной любви и верности. «Они сделают все, чтобы разрушить наши чувства и заставить тебя перемениться ко мне, — писал он, — но помни, что моя любовь к тебе бессмертна».
— Бесспорно, он обладает литературным даром, — заявила Фанни, дочитав письмо.
Каролина печально улыбнулась:
— Я знаю, что он пишет не только мне, но и Колючке, уверяет ее, что между нами все кончено. Но я прощаю его за это, ибо он пишет ей лишь для того, чтобы развеять ее подозрения.
— Подозрения? О чем это ты? — изумленно спросила Фанни. — Насколько я помню, ты уверяла меня, что между тобой и Байроном никогда не было физической связи, у меня были все основания поверить твоим словам… Но неужели ты думаешь, что в это поверит кто-либо другой?
— Но это правда! — воскликнула Каро и разразилась бурными рыданиями. — Он… он никогда не пытался соблазнить меня… Если бы я была похожа на розовощекую и пышногрудую деревенскую пастушку! Но я всего лишь такая, какая есть…
Фанни не особенно удивилась, услышав это признание. Она разделяла мнение Уильяма, что эту театральную драму не следовало воспринимать всерьез. Каролину нельзя было назвать страстной женщиной, она больше жила воображением, нежели реальным чувством, и, по-видимому, не казалась Байрону физически привлекательной.
При этой мысли Фанни вскипела от негодования и обиды за Каролину.
— В таком случае, дорогая, ничто не мешает тебе окончательно помириться с Уильямом, — мягко сказала она.
Поездка в Ирландию в значительной степени пошла на пользу отношениям Каролины и Уильяма. Она была все еще так слаба и морально, и физически, что Уильям оставил свои насмешки и был нежен и внимателен с ней. Каро отвечала ему благодарным смирением, и через некоторое время леди Бесборо окончательно уверилась в том, что романтическое увлечение дочери лордом Байроном кануло в Лету.
Генриетта была приятно поражена, наблюдая за быстрыми переменами, происходящими с Каролиной. Правда, ее жизнерадостность, как и в детстве, время от времени сменялась вспышками раздражения и даже гнева, но Генриетта полагала, что в этом виновата леди Мельбурн, и, надо заметить, ее опасения были отнюдь не беспочвенны.
В своих письмах мать Уильяма, как бы между прочим, сообщала о все новых и новых любовных похождениях лорда Байрона; в конце концов пришло известие о том, что он предложил руку и сердце племяннице леди Мельбурн, Анабелле Милбэнк, пользующейся репутацией серьезной молодой леди и богатой наследницы. Но Анабелла отвергла предложение Байрона, и он тотчас поспешил обратить свое внимание на леди Оксфорд, бывшую подругу Каролины.
То обстоятельство, что лорд Байрон предпочел ей эту немолодую женщину с изрядно запятнанной репутацией, стало очередным унижением для Каро, которая, впрочем, перенесла его довольно мужественно.
Сей эпизод мог бы положить конец ее несчастному роману с лордом Байроном, если бы опьяненная триумфом леди Оксфорд не выудила из своего нового любовника обещание, что он никогда больше не станет искать встречи с Каролиной Лэм.
