Он уже собрался проинструктировать дворецкого, как страшный, истошный вопль прорезал тишину и смолк.
— Вы об этом крике говорили, милорд? — спросил один из парней.
— Нет, — пробормотал Рейли. — Это кричала моя жена! — Подгоняемый страхом, Рейли побежал туда, откуда, как ему показалось, донесся крик. Слуги бежали впереди, фонарями освещая ему путь. Добежав до края сада, он остановился, прислушиваясь, но крик не повторился.
Если что-нибудь случится с Джейн… Когда-то он думал, она сухая и сварливая девица, не стоящая его внимания. Теперь он знал, что она живая, привлекательная, любящая женщина. О такой он мог только мечтать. Она как фруктовый десерт: сверху — твердая, хрустящая корочка, а внутри — мягкий и сладкий плод. А между ними — столько разных слоев, что ему жизни не хватит, чтобы все распробовать и всеми насладиться.
— Мне кажется, что крик доносился с пустоши, — сказал один из парней.
— Нет, — возразил другой, — вон из той рощи. Рейли выхватил у него фонарь и бросился к деревьям. Вдруг что-то белое мелькнуло у него под ногами.
— Что это? — Упав на колени, он почувствовал, как будто кто-то ударил его в солнечное сплетение: он узнал косынку Джейн. Вся его бесполезная жизнь промелькнула перед его внутренним взором и круто изменилась в это самое мгновение. Он всегда уверял Джейн, что в жизни нет ничего серьезного или важного. Сейчас он понял свою неправоту. Она для него важнее всего. Это было серьезно.
Схватив косынку, он ринулся вперед. Если кто-то причинил Джейн боль, он за это заплатит. Заплатит своей жизнью.
Саван уже стянул ей грудь, стало трудно дышать. Стемнело, поэтому, увидев мерцающий свет фонаря, она решила, что теряет сознание и это всего лишь предсмертное видение. А когда она услышала голос Рейли, то подумала, что бредит, и минуты ее сочтены.
— Сейчас же освободите мою жену! Склонившийся над ней монах дернулся, и она, подняв голову, увидела в проеме склепа фигуру Рейли.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как монах встал и отступил назад.
— Крейвен-Холл требует свое, — мрачно произнес он, напомнив Джейн зловещие предсказания миссис Грейвз. Страх за свою жизнь вдруг отступил: теперь опасность грозила Рейли. Люди, похитившие ее, конечно, не обладали сверхъестественной силой, но они были грубыми и жестокими. Сможет ли Рейли им противостоять?
— Сейчас же развяжите мою жену, — повторил Рейли, и в его голосе прозвучали жесткие нотки, удивившие Джейн.
— А если не развяжем? — вызывающе спросил монах, стоявший рядом с Джейн. Другой пытался его урезонить, но говоривший лишь рассмеялся. — Не думаешь же ты, что этот лондонский задавака станет пачкать свои белоснежные ручки или осмелится сюда войти?
— Значит, я задавака? Боюсь, мне придется вас разочаровать. — Джейн показалось, что он отступил в сторону, но Рейли неожиданно резким движением одной руки ударил монаха в челюсть, а другой — в живот, так что у того слетел капюшон. Со стоном лжемонах попятился и упал на землю.
— Надо же, пригодились уроки бокса, которые мне преподавал Уиклиф, — с удовлетворением сказал Рейли, глядя на результат своей работы.
Второму монаху, видимо, не понравилось, как поступили с его напарником, и он набросился на Рейли, но пролетел мимо него, потому что тот вовремя отступил в сторону. Потом, повернувшись, Рейли пнул его ногой в зад, монах врезался головой в стену и со стоном рухнул.
— Не совсем по правилам, но и они вряд ли стали бы их соблюдать, — заявил Рейли, и озорная улыбка расплылась на его лице. Но, обернувшись к Джейн, он спросил с тревогой в голосе: — С вами все в порядке, любимая моя, единственная?
Он вынул кляп, размотал саван и помог ей сесть. Обхватив ладонями ее лицо, он заглянул ей в глаза с бесконечной нежностью и с такой серьезностью, что она еле сдержала слезы.
Рейли хотел что-то сказать, но тут первый монах зашевелился, и он обернулся к нему.
— А теперь рассказывай, что вы задумали.
— Мы не собирались делать ничего плохого, милорд, — ответил монах, потирая челюсть. — Мы только хотели напугать вас, чтобы вы уехали. Мы собирались связать ее и оставить здесь. Клянусь, мы не причинили ей вреда.
Джейн хотела возразить и в доказательство показать синяки и царапины, но промолчала. Слава Богу, она осталась жива!
— А почему вы не хотите, чтобы кто-нибудь жил в Крейвен-Холле? Почему?
Монах покосился на своего подельника, все еще без движения лежавшего на земле, и буркнул:
— Мы использовали это место.
— Каким же образом?
— Хранили здесь кое-какие вещи, — неохотно пояснил монах.
— Краденые, я полагаю, — пересохшими губами прошелестела Джейн, придя в ужас оттого, что все замечательные предметы искусства не принадлежат Рейли.
— Нет, миледи. Ни одна вещь не краденая, клянусь вам. За все заплачено, а товар поступал главным образом из других графств, а кое-какой — из-за границы.
— Понятно. Контрабанда, — сказал Рейли. — Виски из Шотландии, джин из Голландии и дорогие вина — из Франции. Всем этим вы снабжали гостиницы и постоялые дворы Чистлсайда.
— Я думала, что с окончанием войны прекратилась и контрабанда, — сказала Джейн.
— Пока существуют тарифы и пошлины, контрабанде конца не будет, — заявил Рейли. — А где вы все это прячете?
— В подвале, за каминной трубой.
— Полагаю, труба фальшивая?
— Да, милорд.
— Да-а, — протянул Рейли, явно заинтересованный, и Джейн почувствовала, что ужасы этой ночи поблекли, а жизнь — прекрасна. И это надо отпраздновать — шампанским, сладостями, нарядами, всем тем, что с таким жаром превозносил Рейли, — и вместе с ним!
— И давно вы этим занимаетесь?
— Уже несколько лет.
— И насколько я понимаю, ни для кого это не было секретом? — размышлял Рейли. — Вот почему, — обернулся он к Джейн, — в деревне усиленно отговаривали нас селиться в Крейвен-Холле. Все пользуются доходами от этого бизнеса.
— Не хотите ли вы убедить меня, что мистер Холройд одобрял его? — запротестовала Джейн. Корнелиус, конечно, не был святым, но он вряд ли закрыл бы глаза на беззаконие.
— Нет, миледи, он ничего об этом не знал, но он был старый и больной человек.
— И вы этим воспользовались, — упрекнула Джейн. Она была поражена тем, что никто из местных жителей не пришел на помощь старому джентльмену, а наоборот, они объединились, чтобы держать его и наследника в неведении.
— Погодите! Мы хорошо платили за то, чтобы пользоваться этим местом. — Монах вдруг забеспокоился, словно сболтнул лишнее. — То есть я хочу сказать, что нам хорошо платили за наш товар.
Но сказанного уже не вернуть, и лжемонах это понял. Рейли тоже не пропустил мимо ушей странное заявление и огорошил парня вопросом:
