Она отвернулась и излила всю свою энергию на комок теста, лежащий на столе.
— Но что бы ни решила твоя мать, — подвела итог Энни, с силой разминая тесто, — уезжать из Карриг-Лодж впопыхах нельзя. В доме полно ценных вещей. Все надо как следует упаковать перед отправкой на материк. Мы не как другие с острова, — гордо добавила она, — у которых ничего нет, кроме грязных стен да земляного пола.
Как бы то ни было, в словах Энни была правда. Впервые в жизни Эйлин задумалась над практической стороной вопроса. И сопряженные с этим сложности почему-то обрадовали ее. По какой-то неясной причине предстоящие долгие сборы и подготовка к отъезду действовали на нее успокаивающе. Мебель, ковры, шторы да библиотека деда и несколько картин — вот те богатства, которые были накоплены ими за семьдесят лет, и, разумеется, бросить их жалко. Энни права. Придется потратить несколько недель на то, чтобы все упаковать. А кроме того, дом сам по себе представляет ценность, и надо позаботиться о том, чтобы уберечь его от быстрого разрушения.
Все деревенские домики были крыты соломой, а стены сложены из камня. И очень скоро дождь, снег и ветер вернут эти жалкие постройки земле, из которой они когда-то и поднялись. Но Карриг-Лодж был сработан на века, и он выстоит в этой схватке с непогодой. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь из членов их семьи захочет снова сюда вернуться. Эта мысль не отпускала и разрасталась все сильнее и сильнее, она жгла, причиняя ежесекундную боль. Эйлин написала матери, изложив в письме все аргументы Энни. Энни же все так же продолжала убираться в доме, понемногу паковать вещи и готовить еду, а Тэди высевал в огороде овощи под зиму. Время незаметно приближалось к концу сентября.
Некоторые жители острова не стали дожидаться конца сентября и уже начали перебираться на материк. Уехали и Джонни с матерью. Вскоре вместе с почтой на остров привезли огромный свадебный торт — Нора Рейли стала миссис Джон Рурк. Джонни и Нора поселились в Данморе, в том районе, где Нора работала медицинской сестрой. Джонни тоже удалось найти хорошую работу на рыболовецком траулере. В общем, они были счастливы.
И именно Нора прислала позже английские газеты, в которых содержались рецензии на уже вышедший в прокат фильм Дерена. Эйлин читала их с болезненным интересом.
«Этот фильм, — писал один критик, — правдиво воспроизводит реальную жизнь на острове, режиссер не пытается слепить некую фантастическую, слащавую действительность, чтобы вызвать слезы умиления у публики. Красота острова служит задним планом, на фоне которого разворачивается трагедия. И этой трагедией является само существование жителей Инишбауна. Их ежедневная, ежечасная борьба за жизнь. А как прекрасно исполняют свои роли островитяне! Этому могли бы позавидовать маститые голливудские актеры! Также находкой режиссера можно считать и выбор главных актрис. Юная мисс Кейт со своей детской непосредственностью и страстной искренностью выступает в роли своеобразного противовеса стареющей, прошедшей школу жизни героини мисс Верной. Ввод в сюжет образа этой милой рыжеволосой девочки способствует более глубокому раскрытию трагедийного образа актрисы, теряющей свои последние иллюзии. Нам, как зрителям, хотелось бы видеть в прокате больше фильмов этого талантливого режиссера. Мир кино остро нуждается в таких лентах, которые заставляют думать и сопереживать».
Прочитав остальные заметки, Эйлин опять вернулась к первой. Она снова и снова перечитывала ее. И не только потому, что там говорилось о ней, хотя, разумеется, это было приятно. И не потому, что этот критик, делая комплимент Риле, бил ее по самым уязвимым точкам. (Над чем Эйлин все же позволила себе посмеяться.) Самое главное — эта статья хвалила Дери, что было, как ни странно при подобных обстоятельствах, бальзамом для ее сердца. Теперь он был знаменит, успешен! И в этом свою роль сыграл Инишбаун!
«Интересно, можно ли мне написать ему сейчас? Просто поздравить», — размышляла девушка. Несколько дней этот вопрос не давал ей покоя. Но мужество оставило Эйлин. А кроме того, наверное, уже слишком поздно. Последняя лодка уже увезла островитян на материк. Так что почты больше не существовало, миссис О'Рафферти давно уже уехала и забрала с собой всех своих кур, гусей и молодых индюков.
Но вскоре после отъезда людей на материк в жизни Эйлин произошли не слишком приятные события. Заболел дед.
— Нам совершенно необходимо перебраться в замок Мелдун как можно раньше, — с отчаянием сказала Эйлин. — Я никак не ожидала, что он заболеет, да еще в тот момент, когда начнется шторм.
— Переезд плохо скажется на нем, — возразила Энни. — Мистер Мартин будет хорошо себя чувствовать только в том месте, которое он любит.
Неожиданно старик открыл глаза.
— Не здесь, — сказал он. — Я упокоюсь, но не здесь. Где? Нет ответа на вопрос. Элеонора права. Нам пора уезжать с острова.
Он протянул к Эйлин руку и улыбнулся.
— Дед думает, что я бабушка Элеонора, — прошептала девушка, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Она вздохнула и подошла к окну — там внизу бурлило зелено-белое море.
Всю ночь Эйлин просидела у постели деда. Он что-то все время бессвязно бормотал, метался из стороны в сторону. Утром Эйлин приготовила ему легкий завтрак, и Мартин немного поел. Ему стало лучше. И тем не менее, его все равно следовало показать врачу. Эйлин очень боялась, что может случиться еще один приступ, который он уже не переживет.
С трудом двигаясь после бессонной ночи, девушка отправилась к заливу, чтобы удостовериться, что «Черная Колин» по-прежнему стоит там, где ее оставил Тэди. Ветер немного утих, море тоже выглядело более спокойным. Сегодня в обед, когда начнется отлив, ей и Тэди придется плыть на материк. Эйлин забралась в лодку, проверила мотор, заполнила баки бензином и маслом. Холодные струйки дождя стекали ей за воротник плаща.
Но вдруг внезапно ливень прекратился, небо прочистилось, и по воде скользнул солнечный луч. Появилась разноцветная арка радуги, один ее конец начинался где-то далеко на материке. Мост надежды и светлого будущего. Ах, если бы они могли по этому мосту добраться до Данмора. Эйлин прошла до самого конца пирса, с удивлением обнаружив, что цвета радуги стали более насыщенными и яркими.
Вдруг Эйлин услышала шум работающего мотора, подняла голову и увидела приближающуюся к берегу моторную лодку. Кто-то ехал к ним из Данмора. Кто-то беспокоился о них! Вероятно, из-за шторма. Скорее всего, это Джонни Рурк. Эйлин почувствовала прилив радости, облегчения и благодарности. Сложив руки рупором, она громко закричала:
— Э-э-й! Кто там?
— Э-э-э-й, Инишбаун! — отозвался знакомый глубокий голос.
Эйлин почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце, ноги едва держали ее. Теперь она могла рассмотреть человека, стоящего в лодке. Мужчина был одет в желто-коричневый плащ. Он провел рукой по своим черным влажным волосам. Дери!
Глава 18
Через несколько минут Дерен уже поднимался по ступеням. Оказалось, что приехал он не один. С ним был еще рыбак из Данмора — владелец лодки. Но для Эйлин это обстоятельство не имело никакого значения. Для нее существовал только Дери, высокий, широкоплечий, в знакомом желто-коричневом плаще.
