Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Они попали в проходную комнату и услышали, что где-то хлопнула дверь.
– Это в картинной галерее, – сказал Мещерский. – Там кто-то есть.
Он быстро пересек комнату и открыл еще одни двери, белые. И – никого.
– Там снова кто-то был, – сказал Мещерский.
– А что в этой галерее? – спросила Катя.
– «Пейзаж с чудовищем» – четыре картины Юлиуса фон Клевера.
Катя в тот момент никак на это не отреагировала. Она и про картины эти не знала, и про художника не слышала.
Мещерский распахнул двери галереи шире и…
Галерею освещали лишь два тусклых бра в дальнем конце. Все пространство тонуло в темноте, кроме дальней стены, где висели четыре полотна.
Катя увидела их сначала издалека – общий вид и…
С этого момента она что-то плохо помнила и себя, и окружающий мир. Словно морок или обморок приключился, однако она крепко стояла на ногах, хотя колени дрожали. Но это она ощутила позже.
Морок… странное состояние какое-то…
Там…
Совсем рядом…
Лишь руку протянуть и…
Пахнет влажным мхом, розами… Если раздвинуть вон те нависшие ветки… ветки мирта, то вилла отлично видна…
Если она сделает еще шаг, то умрет.
Это существо, что смотрит теперь прямо на нее, а до этого смотрело в сторону виллы… оно знает… оно чует и кровь…и плоть…
А вон окно на первом этаже…
Окно раскрыто, забраться в комнату не составит никакого труда.
Белому павлину только что сломали шею. Вырвали зоб и сожрали печень. Птица еще теплая, ее потрошили живой.
Это что? Кровь?
В детской такой кавардак…
Тут славно порезвились, попировали…
Но добычу унесли с собой…
Три прыжка… мокрая трава… на четвереньках, как волк…
Еще три прыжка и…
– И все эти ужасные события на вилле Геката были проиллюстрированы петербургским художником Юлиусом фон Клевером, автором знаменитой картины «Лесной царь», в конце девятнадцатого века. Фон Клевер сосредоточился именно на легенде, а не на реальном происшествии на вилле, с детоубийством и убийством молодого кузена из корысти, в котором были повинны супруги Кхевенхюллер…
Сергей Мещерский рассказывал ей все это, завороженно глядя на четыре жутких полотна. И Катя не могла оторвать от них взор свой.
Тварь на четвертой картине…
Пейзаж с чудовищем…
Это не чудовище, это человек. Лицо как у демона.
Нарисованное создание смотрело прямо на Катю.
Луна на заднем плане над виллой Геката светила так ярко и прямо в глаз.
Точно соринка попала или вас укололи…
– Кать, да ты слушаешь меня?
– Что?
Катя с трудом оторвала свой взор от картин, еле освещенных тусклыми бра.
И уставилась на свои грязные босые ноги.
Тельце истерзанного ребенка, перекушенное пополам нарисованными челюстями… нарисованными клыками…
Хруст костей…
Катя отвернулась и пошла прочь из галереи.
Этот момент она тоже плохо помнила.
Она не падала в обморок, просто забылась, а затем как-то тупо очнулась.
Мещерский стоял рядом – белые двери галереи за его спиной.
– Кать, ты что?
– Голова закружилась, – сказала она и оперлась на его руку.
В этот момент он снова насторожился.
– Кто-то сюда идет.
Маленькая фигурка вышмыгнула из-за угла коридора. Катя увидела рыжего мальчика. Это был Миша Касаткин. Узрев Мещерского, он остановился, хотел повернуть назад.
– Миша! – окликнул его Мещерский.
Мальчишка весь сжался в комок. Он явно испугался.
– Мальчик… Миша, да? – Катя потихоньку приходила в себя. – А ты что тут? Так поздно?
– Меня мама за полотенцами послала, – сказал Миша. – Я уже спать ложился, а тут крики. Он утонул, да? Гарик? Это вы его вытащили, тетя?
– Нет, не я, вот он, – Катя кивнула на Мещерского.
Миша посмотрел на него с подозрением.
– Он за шлюхой голой подглядывал вчера, – сообщил он. – Тетя, а вы из полиции?
– Да, я из полиции.
Глаза Миши наполнились слезами.
– Что же это все? – спросил он испуганно. – Я боюсь. Мама тоже боится. Мы тут жили, все хорошо. Я хотел на каникулах еще лучше ездить научиться – у соседей пони, конюшни. Я хотел… А они вдруг явились все. Пьяные. Мелкого нашего прикончить кто-то захотел. Он же маленький! И Свету убили. Я боюсь, мне страшно очень.
– Ты с Аяксом дружил? – спросила Катя.
– Он мелкий, маленький еще, – повторил Миша. – Такой глупый. Я его не обижал. Он мелкота, я сам таким был когда-то, мама говорит. А он повторял все за всеми.
– Как это повторял?
– Ну, что увидит, сразу комменты выдает – кто чего сделал, кто куда пошел. – Миша вытер нос рукавом серой толстовки.
Дядя грустный смотрит в окно, а дедушка Спартак таскает коробки…
Мещерский вспомнил слова маленького Аякса. Малыш и тогда, в первую их встречу, комментировал действия взрослых. Его голосок звенел, словно комариный.
Мещерский стиснул зубы.
Он умирает…
Вот что было в sms, полученном Гариком. И он решил покончить с собой.
Неужели это угрызения совести? Раскаяние убийцы?
– А ты когда Аякса видел? Что он делал? – спросила Катя.
– Я к нему вечером заглянул – меня мама попросила его проведать, потому что нянька Света от нас ушла. Я пришел, а он с Феликсом. Он ему книжку читал, сказку.
– Сказку про что? – спросила Катя.
– Про Белоснежку, про гномов. – Миша грустно усмехнулся. – Маленькому как раз. А потом Вера пришла, молока принесла для него. А я молоко на фиг не выношу. И я пошел с ней на кухню за яблочным соком. Утром вдруг все так закричали… Так страшно было. А сейчас еще хуже. Няню Свету убили, Гарик чуть не утонул. Эти все, – Миша покосился на Мещерского, – как вурдалаки. Чего они сюда приехали, пьяные морды?
Катя отметила, что двенадцатилетний мальчик, описывая клиентов клуба «ТЗ», в выражениях не стесняется. Но что она могла сказать ему о Сережке Мещерском? Этот дядя хороший, он тебя не обидит, если что… если что? Опасность, угроза жизни – прямо к нему, он защитит.
Все это такой абсурд! Мальчик ей не поверит. Он до смерти напуган. И что за история с «голой шлюхой»?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
