— Ты не только все сделал втихую, но даже нашел смешным мое предложение о тесте, а сам уже взял пробу слюны Элен, — упрекнула его Мари.
— Не тест я нашел смешным, а мысль, что она не моя мать.
— О… И все же ты сомневался.
Лукас резко встал, словно закрывая неприятную для него тему.
— Согласен, я дал маху. Это ты хочешь от меня услышать?
Она тоже встала, стараясь говорить мягче.
— Я просто хочу, чтобы ты доверял мне. Если уж ты не будешь делиться своими сомнениями со мной, для чего тогда мы поженились?
— Когда тебе стало известно, что ты дочь Райана, ты промолчала.
— Тут другое. В то время я еще плохо знала тебя и… — Она замялась. Лукас докончил фразу за нее:
— И тебе кажется, что не знаешь и по сей день, правильно?
Мари отчаянно подыскивала слова, которые убедили бы Лукаса в обратном. Он нежно сжал ладонями ее лицо, зрачки его впились в ее глаза. Чувствовалось, что его переполняли любовь и смятение.
— Я уверена только в одном: я тебя люблю и никому никогда не позволю дать тебе повод в этом усомниться.
Он прижал ее к себе, а взгляд Мари перенесся на вырисовывающуюся вдалеке шхуну.
— Ничто из того, что ты сможешь сказать или сделать, не подорвет моего доверия к нему. И перестань меня преследовать.
Она взошла по сходням незамеченной Кристианом и теперь стояла лицом к нему на этом судне, изображение на носу которого имело человеческие черты. Увидев Мари совсем рядом, Кристиан почувствовал желание броситься к ней, взять на руки, отнести далеко отсюда, ото всех, от другого. Однако он не двинулся с места и только смотрел на нее.
— Я хорошо тебя изучил, Мари. Если бы у тебя не осталось никаких вопросов, ты бы не пришла.
Она хлестнула по нему взглядом и уже было развернулась, но произнесенные им слова пригвоздили ее к палубе.
— Уверен, что именно Лукас убил своего близнеца.
Она круто повернулась к нему, глаза ее гневно сверкнули.
— А еще уверяешь, что любишь меня? — презрительно бросила она. — Ты жалок…
В два прыжка Кристиан оказался позади Мари, чтобы вынудить ее выслушать его.
— Я сказал, что он был мертв, когда я нашел его, но это неправда. Он еще дышал, у него было время сказать… В тот момент я не понял, на что он намекал. Я думал, что передо мной Лукас и что он бредит. Слова обрели смысл после того, как я узнал о существовании двойника.
В нее будто налили свинец. Она вспомнила, как судмедэксперт утверждал, что жертва умирала больше двух часов.
— Какие слова? — резко спросила она.
— «Мой брат… чудовище… убил…»
Мари отказалась слушать дальше.
— Ты плохо понял. Или, еще хуже, ты лжешь! Дай мне пройти! — Она попыталась оттолкнуть Кристиана, но он крепко взял ее за руку.
— Я очень хорошо понял. И не стал бы врать. Особенно в таком деле.
— Уж будто! Ты на все готов, лишь бы удалить меня от Лукаса! И ты всегда был способен на плутовство ради победы.
Намек на трюк с аварией во время пересечения Атлантики прошлым летом, когда Кристиан проигрывал гонку, был более чем прозрачен. Он не стал вилять:
— Я не могу ни помешать тебе так думать, ни заставить тебя верить мне, сказав, что я изменился. Да, это правда, я готов на все ради того, чтобы тебя вернуть. Но если бы я хоть на йоту поверил, что ты с ним будешь счастлива, я бы отступился. — Он выдержал ее взгляд. — Вначале я только чувствовал опасность, а теперь боюсь за тебя.
Искренность в его словах тронула Мари, но она не сдалась, упрямо повторила:
— Пропусти меня, прошу тебя!
Он повиновался, но спросил, верит ли она в судьбу. Он — да. Как тогда по-другому назвать случай, который привел к яхте умирающего близнеца, словно для того, чтобы передать ему последнее послание?
Мари уже поставила ногу на сходни, но остановилась. Согласно свидетельским показаниям, близнеца обнаружили у доков, ниже мола, в двухстах метрах от яхты.
— Я перенес тело, — сообщил Кристиан, будто угадав, о чем она подумала. — Но не это главное. Важно, что́ именно он сказал перед смертью.
Может, это и так, но не для Мари, которая отложила значимость сказанного на потом, предпочтя уцепиться за нечто конкретное — законность содеянного.
— Поступив так, ты, возможно, лишил нас основных следов преступления. Покажи, где точно ты его нашел.
Здесь она уже была на своей территории.
Кристиан показал на небольшую нишу в стенке, огораживавшей причал, меньше чем в десяти метрах от парусника.
— Он был тут.
Мари осмотрела наваленные как попало корзины для омаров.
— Где точно? Возле корзин? За ними?
— В ту ночь корзин не было — только старый дырявый мешок из-под угля и рассыпанный уголь. Близнец лежал за ним.
Уголь.
Мари вновь увидела испачканную чем-то черным ладонь близнеца. Она начала лихорадочно переставлять корзины.
Они были здесь, грубо нарисованные на бетонном покрытии — схематичный набросок угольным карандашом. Или куском угля.
Пять различных символов. Пять огамов.
И среди них один с буквой «J», как на камешке, найденном в горле Алисы.
С палубы яхты Кристиан наблюдал, как полицейские огораживали пестрой лентой пространство по периметру, фотографировали место преступления под всеми углами и обыскивали прилегающую территорию в поисках возможных следов.
Его голубые глаза потемнели, когда он увидел подошедших к Мари Лукаса и того ирландского жандарма. Он не мог слышать их разговор, но по тому, как старательно Мари избегала смотреть в его сторону, догадался, что она делала все, чтобы не осложнить ситуацию.
Близость Кристиана сильно раздражала Лукаса, ему приходилось сдерживать себя, чтобы не наброситься на того с кулаками.
Ангус почувствовал это и углубился в разглядывание символов. Больше для того, чтобы заполнить молчание, чем по необходимости, он напомнил, что друиды пользовались ими, когда нужно было указать на виновного в убийстве.
— Какое же имя сложилось из этой комбинации? — поинтересовался Лукас не без сарказма. — Может, нам повезет и через час мы засадим в тюрьму убийцу, а потом уберемся из этой гнилой дыры!
Видя, что француз вот-вот взорвется, Ангус из осторожности промолчал.
— Ты в аптеке узнала, что тело было перенесено? — обратился Лукас к жене. — Или твои кельтские корни подсказали?
— Мне сказал Кристиан, — призналась она.
Ферсен окинул шхуну и ее владельца холодным взглядом, не сулившим ничего хорошего.
