— Просто выслушайте его, — просит Бэт.
Харди сердито хмурится, но умолкает.
Стив обращается сразу ко всем присутствующим:
— Дэнни хочет, чтобы люди знали: его убил кто-то, с кем он знаком.
Харди взвивается.
— Это просто оскорбительно, я прошу прекратить это прямо сейчас…
— Я ведь говорил вам про лодку, — перебивает его Стив. — Вы меня не послушали. А теперь вы эту лодку нашли.
— Просто удачная догадка, — пренебрежительно бросает Харди и поворачивается в сторону Элли: — Расскажите ей.
Элли берет Бэт за обе руки.
— Бэт, мы проверили, что у нас есть на Стива.
Комната в глазах Бэт начинает уже привычно для нее клониться набок.
— Он банкрот, ранее был осужден за угон машин, мелкие кражи и сговор с целью мошенничества.
Стив вскакивает с места.
— Все это не имеет никакого отношения к делу!
Инстинктивно Бэт шарахается от него, в то время как Харди переходит в наступление.
— Я не знаю, лжец вы, душевнобольной или искренне верите в то, что говорите правду, — бросает он в лицо Стиву, — но я должен найти убийцу и доказать его вину в суде. Я имею дело с фактами, а все, что предложили ей вы, — это фантазии. А теперь вы уедете из этого дома, и уедете очень далеко. Последнее предупреждение. Если я еще раз увижу вас здесь, то засажу в тюрьму!
Пит берет Конноли под руку и торжественно выводит из дома. Все это время тот твердит о своей невиновности и искренности. Бэт для равновесия опирается рукой о стену.
— Чего он хотел этим добиться? — спрашивает она Элли. — Я ему ничего не платила.
— Через две недели он выступит перед прессой, — говорит Элли. — Через полгода напишет книгу «Как я раскрыл убийство в Бродчёрче». Будешь в городе, загляни в книжный магазин и увидишь там такие творения своими глазами.
Удар попадает в цель. Бэт действительно видела такое, просматривая книжные полки в магазине во времена, когда все вещи не были так наполнены каким-то значением; она видела написанные бывшими детективами и психологами книжки в красно-черном мягком переплете, где на обложке изображен убийца, а жертв нигде не видно. Похолодев, она понимает, что ей не нужно было самой давать Конноли деньги, чтобы он на ней заработал. Ее горе является товаром, а он — акула. Как можно быть настолько циничным? И как можно быть такой дурой?
За окном заметно какое-то движение: это Пит усаживает Конноли на водительское сиденье его собственного фургона, при этом он одной рукой придерживает ему голову, будто заталкивает подозреваемого в патрульную машину. Через стекло женщинам видно, как Конноли, сидя за рулем, разражается настоящей истерикой: он раскачивается, кричит и молотит по приборной панели кулаками.
Когда Бэт отворачивается от окна, в голове у нее звенит пустота.
27
Харди и Миллер бродят по кладбищу возле церкви Святого Эндрю, где над старыми покосившимися надгробиями нависают громадные тисы. Согласно поквартирному опросу, преподобный Пол Коутс попал в число тех, у кого нет алиби на ночь, когда был убит Дэнни. Миллер возбужденно болтает о предстоящем званом обеде, превознося достоинства своего супруга, который у нее «просто бог домашнего очага». Харди, который еще не отошел после встречи со Стивом Конноли, отключился.
— Вы хорошо знаете этого викария? — спрашивает он. Земля между могилами очень неровная, и он едва не вывихнул лодыжку на одном из комьев дерна.
— Нет, он ведь живет здесь всего пару лет. Мы сами не особо ходим в церковь. Ну, ночная месса… на Пасху, если вы помните.
— Как низко пало христианство!
— А что насчет вас, сэр? Вы человек религиозный?
— О да, я каждую ночь молюсь о том, чтобы вы наконец перестали изводить меня вопросами.
Коутс ждет их на лавочке в начале кладбища, на коленях его лежит iPad. Пасторского воротничка на нем нет — так можно было одеться для игры в бильярд в каком-нибудь пабе. Харди замечает, что Коутс находит удовольствие в том, что выглядит более современно, чем от него ожидается, и что ему не терпится что-то продемонстрировать им с помощью своего iPad, поэтому умышленно игнорирует это. Он не в восторге от духовенства в принципе, но в этом смысле нет ничего хуже, чем ультрамодный викарий. У него, наверное, где-то на стене висит электрогитара, а за алтарем стоит синтезатор.
— Насколько хорошо вы знаете семью Латимеров?
Коутс опускает свой iPad.
— Я лучше знаю Лиз, бабушку. Это одна из наших прихожанок. Но я веду занятия клуба по информатике в школе Дэнни. Он был очень способным учеником, как и Том.
При этих словах лицо Миллер расцветает.
— Они все схватывают интуитивно. И скорее похоже на то, что это я должен держаться на уровне с ними.
Голова Харди напряженно работает: теперь, когда в церкви больше нет детского хора, когда дети поклоняются алтарям «Майкрософта» и «Эппл», каким образом можно получить лучший доступ к маленьким мальчикам?
— А зачем вы ведете занятия в клубе информатики? — спрашивает Харди.
Прежде чем ответить, Коутс скрещивает руки на груди.
— Я пытаюсь поддерживать связь с обществом всеми доступными способами. К тому же меня об этом попросили. Насколько я знаю, последний учитель, который здесь по-настоящему разбирался в компьютерах, заработал себе нервный срыв.
— О да, это был мистер Броутон! — вмешивается Миллер. — Бывало, просто сидит и смеется не понятно чему.
— Да уж. В общем, у меня оказалось преимущество по сравнению с человеком, который хихикает сам с собой.
— Где вы были в ночь смерти Дэнни? — говорит Харди, чтобы положить конец всему этому трепу.
— Я уже рассказывал об этом вашим полицейским… Был у себя дома, один. Я живу в доме у подножия холма. Встал поздно, пытался писать проповедь. Стараюсь оперативно откликаться на события жизни. У меня жуткая бессонница. Вот уже шесть или семь лет. Не могу найти средства от нее, все перепробовал. Поэтому я часто долго не ложусь, брожу — лучший мой способ справиться с этим.
Харди слушает, а взгляд его тем временем гуляет по сторонам. Он отмечает для себя, что с церковного двора видно спортивную площадку, которая выходит к дому Латимеров. Миллер в голову приходит та же мысль.
— Но вы не бродили по улице в ночь на четверг?
— Я этого не помню, — говорит Коутс. — Я хотел сказать, что я мог в какой-то момент выходить подышать свежим воздухом, я часто так делаю. Но точно я не помню.
Закончив разговор, Харди и Миллер в угрюмом молчании идут обратно через кладбище.
— Ненавижу то, во что я превращаюсь, — вдруг говорит она.
— В хорошего детектива?
