Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
В раздумьях крестьянин не заметил, как опрокинул и второй стакашек. Мужик оказался хлебосольным, не жадным, улыбался все время и на то, чтобы купчую писать, согласие дал охотно и незамедлительно.
— Щас, только бумагу принесу, — сказал хозяин и встал из-за стола.
А потом…
Впрочем, никакого потом уже не было…
Когда зашел разговор про купчую, Комаров встал из-за стола, якобы принести чистую бумагу, немного порылся для виду в старинном комоде, что стоял аккурат за спиной гостя, пододвинул ногой ближе к стулу рогожку, что лежала посередине комнаты, достал молоток и, держа его за спиной, подошел к крестьянину. Тот повернул голову, но посмотреть на Комарова не успел: сильнейший удар обрушился на него чуть выше темечка. Череп хрустнул, крестьянин стал падать на бок, и Комаров едва успел его поддержать. Из раздробленной головы потекла кровь, перемешавшись с мозгами, — настолько силен был удар. Кровь, ладно, она стечет на рогожку, потом Мария ее застирает, почистит, но как остановить вытекающие мозги?
Комаров быстро огляделся, не увидел ничего подходящего, метнулся в детскую, схватил первую попавшуюся под руки пеленку, сложил ее пополам и подвязал ею размозженную голову крестьянина наподобие косынки, сделав крепкий двойной узел под подбородком. Потом накинул на шею петлю и стянул ее, привычными движениями раздел труп, вышарил пришитый к исподней рубахе потайной карман, вырвал его с корнем и стал пересчитывать деньги. Денег было много, причем они были новенькие, не успевшие еще потерять в цене. Их с лихвой хватило бы убиенному крестьянину и на приобретение коня вместе с пролеткой, заломи Комаров даже запредельную цену, и на покупку подарков.
Убивец повеселел, часть денег положил в комод, в верхний ящик, часть сунул в карман, после чего подошел к столу, долил в стакан водку и залпом выпил. Затем стал связывать обмякшее тело. Быстро управившись с вязкой, сходил в кладовку, принес пустой мешок, засунул в него тело, завязал мешок и оттащил его обратно в кладовку. Поставив мешок в угол, сказал без всякого выражения:
— Вот так вот, брат ты мой. Небось облапошить меня хотел? На грош пятаков загрести? Ан нет, не на таковского напал, братец. Не родился еще тот человек, что мог бы меня облапошить. А тебе наука будет: не рой другому яму, ибо сам в нее опосля и попадешь…
Вернулся в комнату, посмотрел на окровавленную рогожку и крикнул в раскрытую форточку:
— Мария!
Через минуту-другую, оставив детей в их комнате, Мария уже замывала кровавые пятна на полу. Где не отмывалось — просто скребла ножом. Рогожу бросила в таз, и вода в нем тотчас порозовела. Через четверть часа все снова будет в доме чисто, будто и не было ничего.
— Деньги я в комод положил, — степенно сказал Василий. — На хозяйство и детей тебе покуда, чай, хватит. А я, пожалуй, пойду прошвырнусь. Скоро меня не жди…
Где он мотается едва ли не до ночи, Марию не беспокоило. Верно, сидит в каком-нибудь трактире да водку глушит. Что до баб, так он не особо был охоч до них. Не то что до водки. А когда, бывало, приспичит, то бывал игрив, шутил, называл ее «моя римско-католическая пани», щипал за ляжки и грудь, а потом тащил ее на кровать и почти насильничал. Ладно хоть, что все скоро кончалось, за пару-тройку минут. После чего он отворачивался к стене и засыпал. А она шла к детям…
Когда Василий вернулся, они попили чаю, а потом долго молились, стоя на коленях перед иконами. Мария бездумно повторяла слова молитв за мужем, не вдумываясь и не понимая их смысла. После каждого убийства, а Мария никогда не говорила этого слова и даже не произносила его в мыслях, принесение молитв Николаю-угоднику и Пресвятой Деве Марии с Младенцем было для них как некий ритуал. Словно Господь Бог мог очистить их души, простить содеянное ими и дать Свое благословение на последующие подобные действия.
Отмолившись, с полегчавшей душой принялись за дело. Вынесли мешок с трупом, погрузили в пролетку и, отвезя к Москве-реке, столкнули его с откоса в воду. Вернувшись, сразу пошли спать…
Глава 10. Детская пеленка с разводами
— Вернулись? — встретил Осипова и Стрельцова старший инспектор Бахматов. — Ну и что вы выходили?
— Ничего, Леонид Лаврентьевич, — устало признался Николай. — Всю Шаболовку вдоль и поперек прошли. Правда, есть один подозрительный дом. Но хозяин был в отлучке, так что…
— Ясно, — не дал договорить Коле Бахматов. — Тогда собирайтесь. У нас еще один труп в мешке…
Картина, что предстала перед бригадой Бахматова, почти полностью напоминала предыдущую, когда был найден восемнадцатый по счету труп в мешке. И место было похожее: Москва-река, крутой склон с Нескучной набережной, с которой мешок с телом просто столкнули в воду.
— А наш преступник разнообразием не отличается, — заметил Осипов, помогая Георгию вытащить мешок на сухое место. — Действует, как машина какая: убивает человека, связывает, заталкивает в мешок и выбрасывает потом его, как какой-нибудь хлам.
— Это от безнаказанности, — буркнул Леонид Лаврентьевич, хмуро наблюдая, как Осипов и Стрельцов, развязав мешок, высвобождают от него тело. — Ничего, — зло добавил он, — недолго ему осталось жизни людские безнаказанно отнимать…
Труп был связан, как и предыдущие: ноги и голова стянуты веревками к животу, руки заведены за спину и тоже связаны, на шее явственно различимы следы веревки. Никакого сомнения в том, что это дело рук убийцы-лошадника, не имелось.
— Ну что, грузим тело и в морг? — нетерпеливо проговорил Осипов.
— Погоди-ка, Коля, — задумчиво протянул Леонид Лаврентьевич и подошел к телу. Какое-то время он смотрел на него, будто видел такое впервые, а потом произнес: — Что-то тут не так…
— Да что не так-то? — недоуменно посмотрел на него Николай. — Вот мешок из-под фуража. Вот веревки, которыми стянут труп, чтоб его можно было уместить в мешок. Веревки завязаны извозчичьими узлами, что заметил еще в прошлый раз наш эксперт-опознаватель Саушкин. Вот следы от удушения на шее. Вот разбитая голова. Почерк-то один и тот же, вне всякого сомнения…
— Голова, — тихо произнес Бахматов.
— А что — «голова»? Разбита голова. Как обычно.
— Голова! — едва не воскликнул обычно суховатый и сдержанный в общении Леонид Лаврентьевич.
— Точно! — Это уже воскликнул Георгий. — Голова ведь!
— Да что голова-то? — непонимающе посмотрел Николай сначала на Жору, а потом снова на Бахматова.
— У него голова перевязана… — сказал Стрельцов.
— Ну, мозги потекли, вот он ее и перевязал, — резонно заметил Осипов.
— Перевязана, это ладно, а вот чем она перевязана? — быстро спросил Бахматов, находящийся ближе всех к трупу. Он наклонился над ним и с трудом развязал узел под подбородком застывшего тела. Потом встряхнул ткань, показал ее Коле и спросил: — На что похоже?
— Ну, на пеленку похоже, — ответил Осипов. — Вон в углах разводы. Верно, от детского поноса…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
