Аллан в ужасе почувствовал, как маленькая плотина в его мозгу прорвалась, и в его сознание хлынул сдерживаемый ею водопад воспоминаний, таких ослепительно ярких, что, казалось, все опять происходит наяву: он видел объятый пламенем «Аннаван» и слышал голос Рейнольдса, приказывающего ему встать и бежать, если он хочет спасти свою жизнь, пусть даже на считанные минуты. И Аллан отчаянно задвигал руками, воображая, что бежит, хотя на самом деле стоял на коленях, не чувствуя, как от ударов о твердую землю с рук сдирается кожа. Артиллерист бежал по снегу, подталкиваемый Рейнольдсом, спасаясь от монстра, гнездившегося в его кошмарах и вот теперь снова гнавшегося за ним; монстра, прилетевшего на Землю с Марса или какой-то другой планеты во Вселенной, потому что Вселенная — это место, где обитают жуткие существа, каких жалкое людское воображение не может себе даже представить; монстра, который неизбежно должен был растерзать его, потому что он уже не мог больше бежать, потому что силы его иссякли, потому что он хотел только одного — упасть на снег и ждать, чтобы все поскорее кончилось, но как бы не так, друг тянул его: беги, Аллан, беги, черт бы тебя подрал, и он бежал, бежал по кругу, на коленях, вокруг костра, и перед его воспаленным взором расстилалась бесконечная белая пустота, а за спиной он слышал рев монстра и собственные крики, обращенные к Рейнольдсу, снова и снова молящие о помощи:
— Рейнольдс! Рейнольдс! Рейнольдс!
Он продолжал звать своего друга и в университетском госпитале при Washington Medical College, где, обойдя все больницы города, Рейнольдс его в конце концов и нашел.
Бредившего Аллана поместили в одну из частных палат больницы — внушительного пятиэтажного здания со стрельчатыми готическими окнами, располагавшегося в самой возвышенной части Балтимора и известного своими просторными помещениями и хорошей вентиляцией. Руководили работой больницы опытные врачи. Как сообщила Рейнольдсу сопровождавшая его сестра милосердия, пока они миновали залы, где лежало множество нищих, доставленных сюда с разной степенью обморожения, артиллерист не переставая выкрикивал его имя. Когда они наконец дошли до нужной палаты, Рейнольдс не сразу разглядел корчившееся тело, так как его тесным кольцом окружали студенты-медики, сестры и прочий персонал, узнавшие, по-видимому, известного писателя.
— Это меня он зовет, — объявил он глухим голосом.
Все изумленно повернулись к дверям. Совсем молоденький врач обратился к Рейнольдсу:
— Слава богу! А то мы не знали, как вас найти. Я доктор Моран. — Рейнольдс осторожно пожал ему руку. — Это ко мне доставили мистера По… Ведь это мистер По, не правда ли, несмотря на то, что на нем были какие-то ужасные лохмотья…
Рейнольдс с грустью рассматривал зловонную одежду, на которую указал врач, повешенную на стул с аккуратностью, какой это тряпье не заслуживало, и гадал про себя, какой же оборот приняла жизнь его друга за те часы, пока Рейнольдс его разыскивал, чтобы он в конце концов оказался так одет. Потом перевел взгляд на исхудавшее тело Аллана, едва прикрытое влажной от пота простыней, и подтвердил:
— Да, это он.
— Я так и думал. Знаете, я читал многие его рассказы. И не сомневаюсь, что его книги переживут своего автора. — Врач с состраданием взглянул на знаменитого пациента. Потом повернулся к Рейнольдсу. — Мистер По был доставлен в больницу в состоянии ступора неизвестным лицом. С тех пор он непрестанно выкрикивал ваше имя и уверял, что его преследует какой-то монстр.
Рейнольдс понимающе улыбнулся и кивнул с таким видом, словно привык к подобному поведению своего друга.
— Что-нибудь еще он говорил? — спросил он, не глядя на врача.
— Нет, больше ничего. Только все повторял то, о чем я сказал.
И, словно подтверждая слова врача, Аллан простонал:
— Он гонится за нами. Монстр гонится за нами…
Рейнольдс печально вздохнул и обратился к людям, столпившимся вокруг кровати Аллана.
— Вы не могли бы оставить меня наедине с ним, господа? — произнес он скорее повелительным, чем просительным тоном. И, видя, что врач молчит, добавил: — Всего на минуту, доктор. Я хотел бы проститься с моим другом без свидетелей.
— Пациенту недолго осталось жить, — запротестовал врач.
— Так не будем же терять время, — сухо проговорил Рейнольдс, выдержав его взгляд.
Врач кивнул и увел с собой остальных.
— Мы будем за дверью. Не задерживайтесь.
Оставшись один, Рейнольдс наконец приблизился к кровати, на которой лежал артиллерист.
— Я уже здесь, Аллан, — произнес он и взял его за руку.
Артиллерист попытался сфокусировать на нем взгляд своих глаз, ставших водянистыми, как у чучела зверя.
— Он гонится за нами, Рейнольдс! — вновь простонал он. — Он убьет нас… Он всех убил: Карсона, врача, Петерса… А теперь настала наша очередь… О боже… Он прилетел с Марса, чтобы разделаться со всеми нами.
— Да нет, Аллан, все это уже позади… — заверил Рейнольдс и покосился на дверь. — Мы убили его. Мы сумели его победить.
Аллан обвел палату отсутствующим взглядом, и Рейнольдс понял, что его друг ничего не видит вокруг.
— Где я? Мне холодно, Рейнольдс, очень холодно…
Рейнольдс снял с себя плащ и накрыл им Аллана, все еще продолжавшего лежать в снегу на сорокаградусном морозе.
— Ты поправишься, Аллан, не беспокойся. Поправишься и вернешься домой. И опять сможешь писать. Ты напишешь много книг, Аллан, вот увидишь…
— Но мне так холодно, Рейнольдс… — пожаловался артиллерист, немного успокоившись. — По правде сказать, так было всегда. Холод исторгается из моей души, друг мой. — Рейнольдс кивнул, его глаза были полны слез. Кажется, к Аллану внезапно вернулся рассудок, покинув далекие снега, он возвратился в лежащее на больничной койке тело, но теперь Рейнольдса встревожило абсолютное спокойствие друга. — Думаю, что я и завербовался-то на этот проклятый корабль, чтобы проверить, есть ли где-нибудь на свете такое место, где было бы холоднее, чем у меня в душе. — Он засмеялся, но его смех вдруг перешел в долгий приступ кашля. Рейнольдс испуганно наблюдал, как он бьется в страшных конвульсиях, грозивших разрушить его хрупкое тело. Но вот приступ прекратился, и Аллан, открыв рот, стал жадно ловить воздух, который, казалось, застревал в каком-то узком месте его организма и с трудом достигал легких.
— Аллан! — закричал Рейнольдс и осторожно, словно боялся что-нибудь повредить, дотронулся до его плеча. — Прошу тебя, Аллан…
— Я ухожу, мой друг. Ухожу туда, где живут монстры… — едва слышно прошептал артиллерист.
Рейнольдс в отчаянии смотрел, как напряглась у Аллана шея и страшно заострился нос. Губы приобрели синеватый оттенок. Он понял, что его друг умирает. От горестного всхлипа у того перехватило дыхание, но он успел сказать:
— Боже, сжалься над моей бедной душой…
— Не бойся, Аллан. Мы его убили, — произнес Рейнольдс и погладил его по липу с нежностью матери, которая убеждает своего сына, что в темноте нет ничего страшного, понимая, что это последние слова, какие услышит его друг. — В том месте, куда ты направляешься, уже нет монстров. Уже нет.
