Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Ольга успела пробежать расстояние до двери в приемную, пока в туалете слышался звук наливаемой из крана в ведро воды. Дверь в кабинет Лысенко оказалась открыта. Прибрано, чисто, значит, уборщица сюда не вернется. Теперь тот самый шкаф, который Ольга присмотрела для себя в прошлый визит к Лысенко. Слава старинной встроенной мебели, которой очень много в казенных кабинетах в глубинке еще с советских времен. Они забиты старыми журналами, переходящими вымпелами, устаревшими кубками и подарочными буклетами. В них чего только нет, и все это периодически перебирается, частично выбрасывается, но копится снова и снова… Ольга еще в прошлый раз увидела, что нижняя внушительная часть встроенного шкафа слева от входной двери чуть приоткрыта. И там пустое пространство. Она присела на корточки, потянула на себя одну из створок. Так и есть, если эти стопки подвинуть вправо, кое-что сложить компактнее, то она вполне разместится здесь, лежа на боку. Даже ноги можно будет вытянуть, если затекут. А вот через эту щель можно сделать видеосъемку обычным видеорегистратором.
Когда Ольга забралась в шкаф и разместилась там с максимальным удобством, рядом щелкнул замок. Все, ее заперли. Теперь пути назад нет, теперь ей тут придется просидеть весь день, если не до глубокой ночи или до утра. Но результат может окупить все неудобства, все физические страдания. Она выведет Лысенко на чистую воду, она его раскусит, она получит подтверждение своим подозрениям. Она эту мафию прижмет к ногтю, и тогда в редакции о ней заговорят иначе. Не будут относиться как к взбалмошной неуравновешенной девчонке.
Ольга не подозревала, сколь мучительно сидеть без движения в неудобной позе час, два часа. И какое счастье, что шкаф встроен в стену, а не обычный. Потому что в обычном шкафу ей не удалось бы так спокойно двигать ногами. Обычный шкаф на все эти движения реагировал бы скрипом, шатанием… Замок щелкнул, и в кабинете процокали каблучки. Секретарша? Кажется, меняет воду в графине. Видеорегистратор равнодушно фиксировал и секретаршу. Ольга ждала, прикусив губу. Как назло, ногу стала сводить судорога. Пришлось терпеть…
Наконец секретарша ушла, и на полчаса воцарилась тишина. Ольга с наслаждением выпрямила ноги и заняла положение, чтобы отдохнуть. И тут снова хлопнула дверь и на пороге кто-то гулко и солидно кашлянул. Ольга узнала Лысенко. Хозяин кабинета прошел к своему столу, долго там возился с бумагами, скрипел креслом. Потом он по селектору попросил минералки… Секретарша вошла, они обменялись несколькими фразами. Потом что-то зашуршало, голоса перешли на шепот, потом хихиканье… Ольга приникла глазом к щели. В ужасе она смотрела, как Лысенко обхватил за бедра свою секретаршу, терся о ее живот лицом, а руками лез под подол, поглаживая полные белые бедра. Секретарша смеялась и не очень сильно отпихивала похотливого начальника. Вот тебе и номер! Тьфу, старый кобель!
После любовных утех еще около двух часов прошло в шуршании бумаг, коротких телефонных переговорах, приходах и уходах подчиненных. Очень не понравился Ольге некий Рыхлин, как звал его Лысенко. Неприятный остроносенький тип с жиденькими волосами. Он что-то говорил Лысенко, но говорил таким вкрадчивым голосом, что разобрать слов было невозможно. Судя по ответам самого Лысенко, кого-то они ждали, а те задерживались. Лысенко это беспокоило, очень беспокоило.
Ольге повезло, что Лысенко куда-то выходил минут на десять, и она смогла снова сменить позу. А потом Лысенко вернулся, и не один. К своему ужасу, девушка узнала того самого человека, который угрожал ей в гостинице и которого она приняла тогда за маньяка. Здесь он держался на равных, чувствовал себя едва ли не свободнее, чем сам хозяин кабинета. Еще один был, судя по внешности, армянин, а судя по словам – строитель. А вот кто были еще двое мужчин, Ольга не могла очень долго понять. Один сухощавый, какой-то мелкий. Он держался с важным видом, что выглядело при его внешних данных нелепо. А второй был широким в плечах, с короткой стрижкой и почти военной выправкой. Военный?
Они разговаривали минут тридцать. За это время Ольга поняла, что кроме строителя и Паши, как все называли большеголового «маньяка», двое были полицейскими полковниками. Один местный, а второй из Екатеринбурга. Звали его Глебом Николаевичем. Многое Ольга поняла из этих разговоров, отчего внутри все застыло от ужаса. Страшнее всего было понимание своей беспомощности. Если бы ее сейчас обнаружили, то скорее всего убили бы прямо здесь.
Они говорили о каких-то людях, кого еще осталось отселить с береговой зоны, о несогласных руководителях фирм и что с ними можно сделать. Потом они немного поспорили о каких-то долях. И тут армянин всех засыпал цифрами и обещаниями. Ольге почему-то показалось, что армянин врал.
А в конце все насели на Лысенко, который почти не участвовал в обсуждениях, только отвечал односложно на вопросы. А тут на него насели с какой-то бумагой. Ее называли то разрешением, то справкой, то просто бумагой. И от Лысенко требовали ее подготовить и завизировать, обещая, что она в области (областном правительстве) пройдет без сучка без задоринки. Там все решено. Лысенко пытался объяснять, что ему лично грозит, если начнется расследование прокуратурой. Его весело пожурили, но и попугали кое-чем похуже прокурорского расследования. Это уже смахивало на прямую угрозу.
Ольга сидела в шкафу, забыв, что у нее затекли ноги. На такую удачу она даже и не надеялась. Она просто хотела доказать своему редактору и тому же Антону, что способна на многое ради убойного материала…
А Лысенко отделывался общими фразами, короткими замечаниями. Ольга не могла понять этого человека. Ведь совсем недавно она видела его другим: уверенным в себе, давящим собственным авторитетом, положением, сильным характером. А сейчас она видела усталого, старого человека, придавленного обстоятельствами, ситуацией.
Женским чутьем Ольга поняла, что сейчас Лысенко очень тяжело, что он почти надломлен, что на него навалилась апатия. Еще немного, и он махнет рукой, тяжело поднимется из-за стола и побредет, шаркая ногами, вон из кабинета. И не вернется сюда уже никогда. Ощущение было сильным, а картинка в голове такой яркой, что девушка не удивилась бы, если Лысенко и в самом деле встал бы и ушел.
Но подниматься стали гости. Вставали шумно, стулья двигались, стукались спинками, эмоции переливались через край. Кажется, у этой четверки дела шли превосходно, они добились того, чего хотели. Потом кабинет опустел. Ольга снова приникла к щели.
Лысенко сидел как монумент, как памятник собственному прошлому. Прямая осанка, руки на подлокотниках кресла, упрямая посадка седовласой головы и плотно сжатые губы. Тянулись минуты, а хозяин кабинета не шевелился. Не умер ли он? Ольга забеспокоилась, но решила пока не вылезать.
Селектор мелодично и тихо зажужжал, но Лысенко не шелохнулся. Спустя пару минут дверь открылась и в кабинет вошла секретарша.
– Николай Иванович? С вами все в порядке? Там Рыхлин рвется…
– Оставьте меня все в покое, – глухим чужим голосом отозвался Лысенко. – К черту всех… Рыхлиных этих…
– Что-то не так? Может, валерьянки…
– В задницу себе налей валерьянки! – вдруг заорал Лысенко, вскакивая с кресла.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
