Итак, Полторацкий начал «володеть и княжить» в хлеборезном хозяйстве. Для начала он загнал в хлеборезку пяток пахарей из наряда, и те буквально вылизали хлеборезку, истребив дух ее прежнего хозяина. С первого же дня Игорь взял твердую установку на то, что он не стукнет здесь пальцем о палец. И действительно, всю работу делали за него бойцы кухонного наряда. Протесты прапорщиков-дежурных по столовой Полторацкий гасил на корню.
С приходом Гоши в хлеборезку здесь установилась идеальная чистота и строгий порядок. Кончилась солдатская лафа — никому, кроме своих близких друзей и приятелей Игорь добавки не давал. Сразу же стали накапливаться сэкономленные продукты. К концу первой рабочей недели у Игоря набежало два килограмма лишнего сливочного масла, не говоря уже про менее ценный сахар. Игорь, недолго думая, стал менять профицитные продукты на промтовары. Например, командировочные моряки, разгружавшие на станции продукты для своих дальних гарнизонов, получали доппаек в обмен на летние тельняшки — майки, которые затем продавались сухопутным фраерам по червонцу за штуку. В итоге за первый месяц работы Гоша наварил почти три сотни рублей только на масле.
Маслом бизнес не исчерпывался. По указанию Полторацкого повара ежедневно вносили в «фонд голодающих матросов» по банке тушенки и две банки сгущенки. Все это добро в комплекте затем обменивалось на настоящую тельняшку (с рукавами). Полноценный теплый тельник стоил уже пятнадцать рублей. Вот вам еще 450 рублей в месяц. Так Гоша стал настоящим богачом.
Народный контроль
Как-то после обеда, когда сытый Полторацкий валялся на кушетке и читал свежую прессу (Маджидов регулярно доставлял ему «Правду» и «Красную звезду», а также иллюстрированные журналы «Советский воин», «Знаменосец», «Крылья Родины», «Авиация и космонавтика», «Советское военное обозрение» и «Зарубежное военное обозрение»), в дверь хлеборезки постучали.
— Кто там?
— Комиссия народного контроля! Откройте!
— Какая еще комиссия!
— Народного контроля! Открывайте немедленно!
— Какого контроля?
— Народного! Откройте сейчас же, я требую!
— Кто требует!
— Капитан Щеглов!
— Капитан Щеглов, а у вас есть полномочия, документы соответствующие?
— Есть, откройте, вам говорят!
Щеглов принялся долбить в дверь ногой.
— Эй, Щеглов, полегче!
— Открыть немедленно! Или я вызову патруль и коменданта гарнизона!
Полторацкий поднялся с кушетки и открыл дверь. У входа стоял зеленый от злости Щеглов, оргинструктор политотдела полка. Чуть поодаль расположились другие члены комиссии — малознакомый прапорщик из батальона ОБАТО, какая-то цивильная женщина и… рядовой Бегичев. Писарь, которого привлекли из-за его расчудесного почерка, смущенно улыбался. Улыбнулся и Полторацкий.
— Здравствуйте, товарищи! Предъявите вашу ксиву, пожалуйста!
Капитан протянул Игорю листок бумаги. Полторацкий прочел отпечатанный на машинке текст за подписями Варфоломеева и Бондарева.
— О-кей. Ну и что же вам угодно, капитан Щеглов?
— Нам нужно взвесить продукты! Пустите!
— Не пущу!
— Почему?
— Не имею права. У меня четкая инструкция — внутрь хлеборезки никого не пускать! Пройдите медосмотр у врача, оденьте спецодежду — тогда пожалуйста!
Насчет спецодежды Полторацкий не врал — на нем была отутюженная белая поварская куртка.
— Что за ерунда? Какая инструкция?
— Инструкция — это не ерунда, товарищ капитан, а нормативный документ, в отличие от вашей сомнительной цидульки. Инструкция определяет важнейшие вопросы гигиены и санитарно-эпидемиологической безопасности! Сейчас вы мне занесете синегнойную бактерию, палочку Коха, стрептококковую инфекцию, потом гарнизон вымрет в мучениях, а мне отвечать?!
— А…
— Никаких «а», «бэ» и «цэ»! Инструкция, батенька! Не верите мне — спросите у начпрода лейтенанта Назарова. Нет, вы пойдите и спросите у Назарова — можно ли травить советского солдата стафилококком? И он таки вам ответит!
— Хорошо, мы не зайдем в вашу «неприкосновенную» хлеборезку. Несите продукты сюда.
— Куда?
— Вот сюда, на этот стол.
— Не могу — стол грязный, санитарно не обработан.
— Бегичев, солдата из наряда сюда, с водой, тряпкой и хлоркой!
Бегичев нерешительно потоптался. Гоша облегчил его участь.
— Ну, чего стоишь? Капитан приказал. Выполняй, Бегичев.
Бегичев привел посудомойщика со всем необходимым скарбом. Солдат тщательно вытер стол.
— Так что вам привести сюда, товарищи инородные контролеры?
— Весы.
— И все?
— Продукты.
— Какие?
— Масло и сахар.
— А хлеб?
— Хлеб не нужно.
— Как это не нужно? Хлеб всему голова! Будет хлеб, будет и песня! Как это — без хлеба?
— Хватит болтать! Весы, сахар и масло — быстро все сюда!
— Ничего я вам не принесу! Носильщика нашли, шустряки!
Щеглов побагровел, сглотнул слюну, сделал глубокий вдох и достал из папки листок бумаги.
— Значит так! Если через минуту здесь не будет продуктов, я готовлю протокол!
— Готовьте, если вам так хочется.
— Вы отказываетесь принести продукты?
— Да, отказываюсь.
— Почему?
— Вы мне не внушаете доверия.
Щеглов махнул рукой и принялся диктовать Бегичеву:
— Протокол о факте проверки наличия продуктов в хлеборезке солдатской столовой. Комиссия народного контроля в составе капитана Щеглова, прапорщика Туровича, рядового Бегичева и служащей Советской армии Усольцевой при проверке установила, что хлеборез… Напомните вашу фамилию и звание.
— Плохо знаете личный состав полка, товарищ Щеглов, а еще в политотделе работаете. Рядовой Полторацкий, к вашим услугам.
— Полторацкий, вы понимаете, что этот протокол — юридический документ?
— Ну, естественно!
— А вы понимаете, что по нему вы можете быть привлечены к дисциплинарной и даже уголовной ответственности?
— Понимаю — не дурнее паровоза.
— Тогда почему вы отказываетесь принести продукты?
— Я уже говорил об этом. Повторяю — я не доверяю вашей комиссии.
— А может быть, у вас нет этих продуктов?
