— Состоять в фонде — не то же самое, что помогать людям лично.
Джейк в очередной раз окинул взглядом ее футболку с Микки-Маусом, на которой было написано «Спаситель дня», и покачал головой.
Этим утром, едва услышав выстрел, Афия примчалась на помощь. К тому моменту кот уже убежал, а Джейку удалось обезоружить Марти. Сначала он хотел накричать на девушку за то, что она не осталась в машине и подвергла себя опасности, но передумал и просто велел вызвать копов. Но все могло обернуться не так удачно. Если бы Марти взял над ним верх, если бы он вошел в раж, ему бы ничего не стоило пустить пулю в незнакомую девушку, вторгшуюся на его территорию.
— Помогать людям не всегда приятно. И зачастую у этого занятия нет отдачи. Порой, помогая посторонним, растрачиваешь часть себя, разочаровываешься в людях. А иногда это бывает просто опасно.
— Но ведь тебя это не останавливает, — хмыкнула Афия, уперев руки в бока. — Ведь не упади на Марти кот, ты бы уже был мертв или смертельно ранен… — Ее голос прервался, и она опустила глаза, разглядывая свои кроссовки.
— Ничего бы со мной не случилось, — заявил Джейк с уверенностью, которой не чувствовал.
«Скорее всего пьянчуга пристрелил бы меня на месте».
Джейк мысленно выругался, надеясь, что у Марти не только горят уши, но и приключилась ужасающая изжога.
Афия подняла глаза и теперь смотрела на Джейка, не в силах отвести глаз. Мысль о том, что он мог сегодня погибнуть, но остался жив благодаря ее браслету, наполняла ее безудержной радостью, в то время как коленки до сих пор тряслись от ужаса. Джейк стал очень дорог ей, особенно когда удалось заглянуть в его душу. Пускай за годы работы детективом он нарастил крепкий панцирь, сердце его тянулось к тем, кто нуждался в защите.
Джейк тоже никак не мог отвести от Афии взгляда. Он думал, какая она трогательная и доверчивая, какое благородство живет в ней наряду со страхом потерять поддержку и одобрение посторонних людей. Она совершенно не умела сражаться с превратностями жестокого мира, от которого ее защищали только деньги и сильные покровители.
Что, если деньги Афии так и не найдутся? Если Генри Глик исчез навеки? Сколько времени она протянет, пока чужая жестокость и холодность не сломают ее?
Неприятности ходили за Афией по пятам, словно преданный пес. Конечно, можно считать все беды, что приключались с ней год за годом, просто чередой случайностей. И объяснять неудачливость недостатком веры в себя, а не следствием проклятия, но это не меняло картины. Если Афия будет по-прежнему считать себя неудачницей, фортуна будет раз за разом подкидывать ей новые проблемы.
Когда-то Джони сказала брату, что ему не удастся спасти весь мир. Возможно, весь мир спасать и ни к чему? Достаточно протянуть руку тем, кто рядом?
«У меня есть еще одна неделя. Одна неделя, чтобы заставить Афию поверить в себя. Если она научится доверять своим инстинктам, она сможет изменить свою жизнь».
Нужно освободить ее от власти авторитарной мамаши. Как только эта женщина вернется с Таити, она примется давить на знакомые кнопки, убивая в Афии проклюнувшуюся веру в себя. Все вернется на круги своя, и девушка станет еще более зависимой и несчастной.
Возможно, судья Сент-Джон был не так уж далек от истины. Возможно, Афии действительно требуется вся удача мира.
Джейк взял со стола браслет и встал.
— Ты отлично держалась сегодня, — заметил он, понимая, что каждая подобная фраза вселяет в Афию веру в себя. Он потому и начал обучать девушку новой науке, что это могло сослужить ей позднее неплохую службу. — Я был удивлен твоему спокойствию.
Афия протянула руку за браслетом.
— Держалась я, может, и неплохо, но спокойствия не было и в помине. Хотя я и стараюсь держать эмоции в узде. Обычно, — добавила она тише.
— Забавно, — сказал Джейк, застегивая крошечную серебряную застежку. — Я тоже стараюсь держать эмоции в узде. — Прикосновение к тонкому запястью было подобно взрыву бомбы. — Обычно, — хрипло добавил Джейк.
Конечно, он совершил ошибку, когда привлек Афию к себе. Не стоило открывать ей объятия и вплетать пальцы в волосы, но тело не слушалось доводов разума. Девушка трогательно прижалась щекой к его плечу, нежность и страсть скрутились в голове Джейка в один клубок, ослепляя и лишая воли.
Афия поднялась на цыпочки, заглядывая Джейку в глаза. Ее губы приоткрылись, ожидая, требуя ласк, зрачки расширились. Позабыв о своих благих намерениях, Джейк с низким стоном схватил ее лицо руками и принялся целовать. Он уже чувствовал, что желание вот-вот захватит его целиком, но волна безумия опала, оставляя только нежность и желание защищать. Поцелуй стал осторожным, ласкающим.
Ощущение было ново и неожиданно испугало Джейка. В голове его взвыла сирена.
«Осторожно, я должен немедленно остановиться!»
Он разжал пальцы (о, как это было мучительно!) и отступил на шаг, не отрывая взгляда от лица Афии. В ее глазах стояли слезы, а лицо… Джейк мог поклясться, что видит перед собой лицо влюбленной женщины.
На мгновение лицо Афии исказилось мукой, а затем стало непроницаемым. Она насмешливо улыбнулась и произнесла то, от чего у Джейка защемило сердце:
— Ты прав. Между нами ничего не будет.
Розы. Две дюжины желтых роз на длинных ножках, предусмотрительно вставленных в голубую вазу из тонкого стекла. Анджела дала доставщику на чай, закрыла дверь, пробежала глазами карточку и изо всех сил запустила вазу в стену. Стекло жалобно звякнуло, ломаясь на сотни кусочков. Розы рассыпались по полу.
Он же обещал!
Тони клялся, что придет вовремя, чтобы попасть на вечеринку к будущему тестю. Он сказал, что найдет окно в своем плотном расписании. Он знал, как важно показаться на вечеринке!
Или не знал?
Может, ей стоило не просто намекать, а сказать прямым текстом? Нельзя испытывать терпение столь властного и опасного человека, как Винсент Фальконе!
«Разве Тони не понимает, что творит? Как он мог поставить под вопрос наше общее будущее, отказываясь прийти на вечеринку к моего отцу?»
Энтони Ривелли — умный, сообразительный мужчина. Он читает газеты и потому всегда в курсе происходящего в городе. Неужели он не понимает, что нельзя отказывать боссу мафии? Или он думает, что в газетах пишут про какого-то другого Винни Фальконе?
Анджела упала на диван и уставилась на розы, усыпанные стеклом. Неужели ее хрупкая личная жизнь расколется точно так же, как эта голубая ваза?
Она сложила трясущиеся руки на коленях, пытаясь понять причину поступка жениха.
Может, он просто глуп? Глуп, чтобы сложить два и два, или глуп, чтобы по-настоящему бояться Винсента Фальконе?
Не может быть, чтобы Энтони был настолько наивен. Он много работал и многого в жизни добился. Его нельзя было обвинить в глупости, нет!
