— Приходите к нам на вечеринку-сюрприз в честь дня рождения Хантера, — пригласила я, немного придя в себя. — Двадцать четвертого, в сочельник.
— С удовольствием, — согласился Пьер. — А теперь вам пора.
Стремление Мелании Трамп наряжаться по поводу и без повода вряд ли снискало бы одобрение в Мегеве. Здесь принято надевать вечерние платья только на Рождество и Новый год. В прочие дни дресс-код строго неформален или в лучшем случае элегантно-небрежен. Наиболее важный аксессуар на здешних вечеринках, как я скоро поняла, — это сотовый со встроенной камерой. По мере того как наша гостиная наполнялась приглашенными на день рождения Хантера, все присутствующие между глотками шампанского или кусочками раклета {Плавленый сыр с кусочками картофеля и корнишонов} только и занимались тем, что сравнивали снимки, сделанные в момент очередного прыжка с горы. К десяти вечера в шале яблоку негде было упасть, и Хантер веселился вовсю. Не было только Марси. Она почему-то не пришла, а те, кого она пригласила, то и дело справлялись о ней. Где же Марси?
Я заметила Камиллу, ее семнадцатилетнюю дочь Эжени, сына Анри и Лорен, расположившуюся у камина на ковре из овечьей шкуры и клевавшую орешки из большой миски. Может, они знают, где Марси?
Мы с Хантером подошли к ним.
— Сейчас снова в моде сапоги-луноходы, как в восьмидесятых, — сообщила Камилла. Сама она красовалась в сапогах из пушистого белого меха, похожих на гигантские ломтики суфле.
— Это не совсем так, мама, — заметила Эжени, с сожалением глядя на мать как на бедную родственницу. — Все дети князя Монако носили розовые и фиолетовые дутики в прошлом году. Теперь в моде сапоги в стиле семидесятых.
С этими словами она встала и направилась к своим друзьям, одетым, как близнецы, в тесные джинсы, меховые жилеты и винтажные ботинки из кожи пони или рыжей замши. Ну в точности как Али Макгроу в «Колорадо»!
— Невероятно мила, — заметила я, глядя ей вслед и садясь рядом с Камиллой.
— Правда? — улыбнулась та, с гордостью наблюдая за дочерью. — Сильви, вы должны повлиять на Лорен. Ей нужно выйти замуж.
— Не уверена, что сумею, особенно при таких обстоятельствах. Мужья имеют неприятную манеру заставлять вас вставать на лыжи, — пошутила я.
— Все мужья — настоящий кошмар, так ведь, дорогая? — вставил Хантер, нежно целуя мою руку.
Все рассмеялись. Моя щиколотка воспалилась так сильно, что я избегала гор как огня и последние несколько дней провела в спа, на физиотерапевтических процедурах. Сегодня я остановилась у бутика «Гермес», где, подобно Марси, соблазнилась лыжными очками «Джеки О.». Когда я подошла к кассе, оказалось, что Марси сильно преуменьшила цены: стоили они шестьсот пятьдесят евро. И это было понятно: все купленное в «Гермесе» должно стоить не менее чем в семь раз дороже любой вещи, приобретенной в любом другом месте. Однако очки так великолепны, что наверняка ускорят мое выздоровление. Я не пожалею о покупке.
— Лорен, — продолжала Камилла, — ты невероятно избалована. Богата. Владеешь бесчисленными домами. Много путешествуешь. Тебе следует найти мужа постарше. Иначе тебе быстро все надоест.
— Камилла, замужество меня не интересует. Старые богатые типы ужасные зануды. Единственный, кто еще сошел бы, — это Барри Диллер, — пошутила Лорен и, обняв Анри за плечи, театрально вздохнула. — А вот малыш Анри… Такой красавчик!
Она схватила Анри за руку и повлекла в толпу. Камилла закатила глаза и застонала.
— Камилла, вы не видели Марси? — поинтересовалась я.
— Ужинает с Пьером, — сообщила она. — Потом они заедут за Софией Д'Арлан и появятся позже.
— Но я не приглашала Софию Д'Арлан, — с легким раздражением перебила я.
— Вы не заполучите Пьера без Софии, — пояснила Камилла.
— Но София больше не встречается с Пьером… — начала я и тут заметила раскрасневшуюся, взволнованную Марси, ввинтившуюся в толпу на дальнем конце комнаты. За ней следовал Пьер в сопровождении Софии. Ну почему от этой особы никак нельзя отделаться? Похоже, где Хантер, там и София. Или… А вдруг я несправедлива? Может, она здесь именно с Пьером? В конце концов, я сама его пригласила.
Очень скоро София и Пьер исчезли в спальне для гостей, и больше никто их не видел. Мне даже не пришлось с ней здороваться, что стало определенным облегчением.
День Рождества в Мегеве напоминал декорацию к «Снежной королеве». Ночью выпал обильный снег, и вся деревня выглядела так, словно ее окунули в крем шантильи, а церковный шпиль походил на половинку меренги. После милой церковной службы мы с Хантером купили горячий шоколад на главной площади, отправились домой и долго расслаблялись в горячей ванне.
— Спасибо за вчерашнюю вечеринку, Сильви, — прошептал Хантер, когда мы сидели в искрящихся пузырьках. — Все так здорово и так не похоже на Нью-Йорк!
— Мне тоже понравилось, — призналась я, обнимая его мокрыми руками и целуя. — Все было так сексуально и романтично. Ты лучший мужчина…
Но тут запищал смартфон, который я оставила на бортике ванны, зная, что мои родные наверняка будут слать и-мейлы. Стараясь не забрызгать его водой, я громко прочла сообщение от Лорен:
Дорогая Сильви!
Анри такой порывистый и неловкий. Но этот неуклюжий подросток ужасно мил. Он считает, что вчера вечером влюбился в меня, и это грозит неприятностями с его мамой и папой. Яне влюблена, но очень рекомендую хотя бы раз в жизни переспать с кем-то, младше тебя ровно вполовину.
Только для того, чтобы заняться любимым делом, а именно сделать обобщения, должна сказать: главное свойство пятнадцатилетних мужчин — их постоянное желание трахаться, потому что они молоды и энергичны и просто не знают, чем еще заняться. Все началось, когда мы танцевали. Анри очень высокий, ему было легко держать мои руки высоко над головой. Наконец я поняла, в чем дело, и велела ему прекратить пялиться на мои груди. Но при этом, сама не зная почему, я подумала: ужасно мило, что ему так нравится моя грудь. В конце концов, он еще не успел хорошенько меня осмотреть… Не успела я опомниться, как он уже лежал на мне, и было это прямо на крыше шале. Правда, кончил минут через пять и тут же отключился. Я приняла это как комплимент. В его возрасте в «Студии-54» я тоже вечно теряла сознание, когда мне было слишком уж хорошо. Спасибо за классную вечеринку. Минус четыре! Остался всего один!
— О Иисусе! — рассмеялся Хантер. — А как насчет великой любви к Джайлзу Монтерею? Он уже забыт?
— Слушай дальше, — велела я и дочиталадо конца:
Ты будешь довольна, что молодая задница Анри помогает стереть из памяти прекрасные синие глаза мистера Москва. Если я ничего не услышу от Монтерея в ближайшие дни, значит, надежды нет и следует как можно скорее его забыть. Поднимаю тост за переход к номеру пять.
— Думаю, ему нужно поторопиться, — заметил Хантер.
— Дорогой, ты все время забываешь, что он помолвлен.
