Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
– Именно об этом я и говорю, дорогой. Давай не будем усложнять. Если я действительно поправляюсь, лишний день в больнице мне не повредит. Поверь, дорога меня только утомит.
Виктор вышел из ее комнаты и с ненавистью посмотрел на неподвижную фигуру у окна в коридоре. Не хватало еще видеть соперника в чокнутом подонке.
Театр заказал огромный торт с большой розой из желтого крема и надписью: «Прекраснейшей». Виктор с сыном купили двойку: телевизор и видеомагнитофон, подобрали диски с ее любимыми и совсем новыми фильмами. Тамара обошла кучу магазинов, пока не нашла мягкие пушистые комнатные тапочки бледно-сиреневого цвета, нитку бус из аметиста. И целую ночь вышивала на тапочках красивый узор из бусинок. Дина купила в дорогом бутике роскошный гарнитур из тончайшего золотистого шелка: ночную рубашку и пеньюар. А в коробочку из белого сафьяна положила рубиновое сердечко на тонкой золотой цепочке.
Женщины приехали пораньше, привезли продукты и домашнюю посуду.
Разложили вкусные вещи в тарелочки и вазы, выложили торт на поднос. Тамара и Дина вручили свои подарки до торжества, чтобы Алиса все это надела. Дина уложила чудесные рыжие волосы Алисы короной. Помогла ей переодеться, застегнула цепочку на шее. И они с Тамарой застыли в восхищении. Так хороша была Алиса. Особую утонченность ее красоте придавали тени под глазами, тонкие нити скорбных морщинок. Золотистый шелк осветлил снизу нежный овал лица, оттенил роскошный бархат глаз. Яркие волосы с серебряными нитями спорили богатством оттенка с рубином.
– Алиса, – сказала Дина, – нет тебя лучше. И быть не может.
Мужчины внесли в комнату стол, стулья из холла. Когда накрыли стол и разлили вино, появился Сергей с огромным, завернутым в бумагу предметом. Он содрал бумагу, и присутствующие дружно ахнули. Это был большой, на полстены портрет Алисы в темно-красном костюме. Снимок был не таким, как тот, который опубликовали в журнале. На этом портрете глаза Алисы светились нежностью, теплом, и вся она казалась идеалом женственности.
– Этот подарок я заберу домой, – сказал Виктор. – Если ты, конечно, не возражаешь.
Но Алиса смотрела не на портрет. Все проследили за ее взглядом. В дверях стоял бледный, потрясенный Блондин. Он, как зачарованный, смотрел на портрет, затем перевел взгляд на оживленную Алису в золотистом облаке. Было совершенно очевидно, что он больше никого и ничего не заметил.
– Пусть портрет побудет здесь пару дней, хорошо, Виктор? – сказала Алиса. И позвала ласково: – Заходи, посиди с нами, Валентин.
И он пошел на ее голос и взгляд.
Когда все разошлись, Алиса бессильно откинулась на подушки. «Господи, – привычно попросила она, – пожалуйста, одну ночь без боли. У меня сегодня день рождения. Такой хороший день».
За дверью раздалось шуршание. Блондин никогда не стучал как все.
– Войди, – сказала Алиса. – Посиди со мной. Я хочу тебя попросить: там морфий, ты можешь сделать укол? Совсем маленькую дозу, пол-ампулы. Мне не больно, я просто хочу, чтоб сегодня ночью ничего плохого не было. А сестру звать неохота. Я устала от чужих.
Она вздрогнула сама от последних слов. У нее просто вырвалось, она не это имела в виду. Но не стала ничего объяснять. Такая страстная признательность была в его взгляде. Он дрожащими руками снял с шеи нательный крестик на серебряной цепочке и попросил:
– Возьми, пожалуйста. Надень. Я поздравляю тебя. Это все, что осталось у меня от мамы.
* * *
Когда поздно вечером, после операции, Андрей Владимирович заглянул в комнату Алисы, у нее горела настольная лампа, она лежала поверх одеяла в золотистом наряде и сладко спала. Даже щеки немного порозовели. Рядом сидел этот тип. Андрей положил на тумбочку темно-красную розу.
– Я хотел ее поздравить. Но пусть, конечно, спит. А вы… – начал он и осекся. Парень смотрел на него напряженно, то ли с мольбой, то ли с угрозой. «Ладно», – махнул рукой Андрей и вышел.
Если она может уснуть под таким исступленным взглядом, значит… Значит, ей нужны сильнодействующие средства.
Алиса проснулась поздно ночью. По-прежнему горела лампа, по-прежнему сидел у кровати Блондин. Она вдруг заметила, как сильно он похудел, побледнел, глаза стали совсем огромными. Такие синие, преданные глаза. Мир Алисы вдруг стал крошечным, теплым, уютным. В нем было место лишь для них двоих. Может, он и есть ее главный подарок.
– Ты устал, – прошептала она. – Ложись рядом со мной. И давай укроемся одеялом. Пусть нам будет очень тепло… Обними меня.
Она не знала, что бывают мужчины, способные молиться на женщину в момент плотского обладания ею. Бог послал ей такого в день шестидесятилетия.
– Мой мальчик, – прижала к себе она белокурую голову. – Я счастлива. Ты мой дорогой мальчик. Ты появился, чтобы спасти меня.
* * *
Дине позвонил Виталий Стражников.
– Приветствую тебя, отрада очей моих. Во-первых, разреши передать привет от нового военного прокурора. Он мечтает с тобой познакомиться. Ты на него произвела неизгладимое впечатление. Особенно это: «Он ушел в туалет и не вернулся». Знаешь, действительно только профессионал умеет так использовать деталь. Все ясно. Засранец. Хвалю, ценю. Докладываю. Суд признал показания свидетелей на процессе Блинова недействительными в свете представленных обстоятельств. Открыто новое дело. Блинова выпустят. Князева пасут по всем адресам. Он в розыске. Но ты можешь мне объяснить, почему Серега не называет исполнителя? До него, конечно, и так доберутся, но почему не сказать?
– Виталий, у него не совсем точная информация. Он не на сто процентов уверен. Короче. Пусть сами находят. Есть свидетели. Эксгумация была?
– Да, конечно. Ей сломали шею. Ничего общего с теми способами, которые навязывали Блинову.
– Ну вот. Говорят, труп не может не привести к убийце.
– Ты нервничаешь или мне показалось?
– Конечно, нервничаю. Через два года узнать, как был убит человек. После того, как невиновный принесен в жертву неизвестно кому и чему. Виталий, конечно, можно поймать заказчика и исполнителя. Но почему только сейчас у них возникла такая потребность? Ты не видишь здесь другого преступления, должностного, группового, с особым цинизмом?
– Дорогая! Ты сформулировала следующую тему. Обнимаю. Звоню военному прокурору. И заодно Генеральному. Приглашаю на передачу. Гонораром будешь довольна. У нас хорошие спонсоры. Кстати, за тем гонораром можете с Сергеем подъехать.
– Я скажу Сереже. А мой перешлите в Центр по защите гражданских прав. Ты знаешь, что такой создан? Сергей там юрисконсульт. Вот тебе еще одна тема.
– Спасибо. Учту. А ты что, разбогатела?
– У меня богатый дядя объявился.
– Обожаю твой юмор! Пока!
* * *
Виктория смотрела в окно. Эта машина стоит. Вячеслав не приедет, даже если захочет. О том, что он разыскивается, как организатор убийства, сообщили по телевизору. И с тех пор она ничего о нем не знает. Подъехала вчера к дому на Рублевке, там тоже какая-то машина стоит. В окнах нет света. Где он может быть? Виктории казалось, что у нее от мыслей и тревог распухла голова. Она выпила три таблетки анальгина. Попыталась уснуть, но мешало странное ощущение в глазах: как будто что-то выдавливает их изнутри. Она встала и, наверное, в сотый раз начала перебирать бумаги на его столе. Может, какие-то телефоны, адреса. Она вывернула содержимое всех ящиков на пол. Что это? Журнал с голой бабой на обложке. Никогда не замечала у него интереса к такой пошлятине. Виктория зажгла настольную лампу и стала рассматривать снимок. Голая девица, вся облепленная мороженым, недовольно смотрит в объектив. Очень молодая, совсем девчонка. Смазливая, белокурая и бесстыжая. Виктория рассматривала ее внимательно и придирчиво. Она не очень хорошо разбиралась в фотографии, но понимала, что в этой девчонке есть что-то необычное. Потрясающая естественность. Наверное, она соблазнительна, но главное – то, что она так независимо и гармонично существует в этой дурацкой ситуации, в голом виде, перед объективом. Ноль наигранности и позы. Виктория посмотрела весь журнал. И вернулась к снимку на обложке. С этой крошкой никто не мог сравниться. Как у него оказался этот журнал? Виктория еще раз набрала номер мобильного Вячеслава. Отключен. Друзья? В такой истории он друзьям не доверится. Куда-то уезжать – полное безумие. Его фотографию показали. Стоп! Квартира на «Бауманской»! Как она могла забыть! Маленькая однокомнатная квартира досталась Виктории после смерти отца. Они там даже пожили полгода.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
