«Например, в укромную комнату где-нибудь в доме?»
Джон искоса взглянул на нее. Кэтрин удивленно посмотрела на своего спутника, изумление ясно читалось в ее глазах.
– Да. А откуда вы знаете?
«Я ведь мужчина».
В ответ он лишь пожал плечами. Не мог же он признаться, что каждый мужчина только и мечтает о поцелуях с такой красивой и обаятельной девушкой, как Кэтрин. Проблема заключалась лишь в том, что, учитывая строгие правила, которым необходимо было следовать в обществе, у большинства на это не хватало смелости.
«А у Уэстерленда?»
Джон не знал.
– Это маркиз рассказал вам, что мы прогуливались по террасе после танца? – спросила она.
«Это подсказал мне мой опыт».
– Нет, я не говорил с ним об этом, но догадаться было нетрудно.
–О!
– И это все, что вы можете сказать?
Джон знал, что в его тоне сквозит раздражение, и он на самом деле чувствовал себя раздраженным. Он хотел, чтобы Уэстерленд вообще не приближался к Кэтрин.
– Я не совсем понимаю, что вы рассчитываете от меня услышать, – сказала она.
– А как насчет того, что он целовал вас или пытался это сделать?
Она мягко рассмеялась, и ему понравился ее смех, ручейком прожурчавший у его уха. Ему бы еще больше понравилось, если бы она положила руку на его колено.
– Ну, я могла бы это сказать.
Он резко повернул голову и посмотрел на нее, Кэтрин простодушно улыбнулась ему. Коляска наехала на камень и подпрыгнула. Кэтрин пришлось ухватиться за подлокотник, но Джон не стал придерживать лошадей.
– Но тогда я сказала бы неправду. Лорд Уэстерленд вел себя как истинный джентльмен и даже не пытался меня поцеловать.
– Правда? – спросил Джон.
–Да.
«Размазня, духу не хватило, как я и думал».
Джон улыбнулся ей и вновь обратил взгляд на дорогу.
– Хорошо, – сказал он, и на этом следовало оставить тему, но это было не в его характере.
– А вы бы позволили, если бы он попытался? – спросил Джон.
– Не знаю.
– Кэтрин?
– Ну, хорошо. Полагаю, что позволила бы. Это было бы познавательно.
Он вновь подстегнул лошадей, и они еще быстрее понеслись по улицам Мейфэра.
– Познавательно? Прошу извинить меня за грубость, но, дьявол побери, какое отношение к познавательности могут иметь поцелуи с этим хлыщом?
Не глядя на него, она покрутила в руке зонтик, потом тихо сказал а:
– Тогда я бы знала, действуют ли на меня его поцелуи таким же образом, как и ваши.
– И каким же это образом?
– О Боже, Джон! Когда вы меня целуете, в ногах появляется слабость, и я словно начинаю задыхаться.
Его настроение поднялось. Она действовала на него точно таким же образом.
– Со всей уверенностью могу заявить, что его поцелуи на вас так бы не подействовали.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому, что знаю: все мужчины целуются по-разному.
– И что, сами барышни говорили вам об этом?
– Да, – правдиво ответил он.
– А девушки тоже целуются по-разному, или мои поцелуи для вас были точно такими же, как и поцелуи других девушек, с которыми вы целовались?
Джон не ожидал этого вопроса и не сразу сообразил, как на него ответить. Стоило ему вспомнить о тех мгновениях, которые они провели наедине в чулане, и его вновь охватило желание.
Наконец он дал единственно возможный ответ:
– Джентльмену не следует говорить о дамах, с которыми он целовался, но я могу признать, что ваши поцелуи, Кэтрин, – это нечто особенное. Вы несравненны, Кэтрин, вы бриллиант чистой воды. С дамами из общества я никогда не говорил столь откровенно на подобные темы.
– Сэр, весьма скоро мне исполнится двадцать один год. Как вы понимаете, я довольно поздно появилась в свете, и с годами я не становлюсь моложе.
– Двадцать – это еще не так много.
– А вы считаете себя молодым?
– В тридцать один? Да, А почему вы спрашиваете?
– Просто так.
Джон задумался над ее словами. Вероятно, имелась какая-то причина, и дело, возможно, в том, что Уэстерленд моложе его на шесть лет. Джон знал, что некоторым молодым девушкам не хотелось выходить замуж за немолодых мужчин, но, дьявол, ему-то всего лишь за тридцать, и разве он уже немолод?
Неужели она считает Уэстерленда более энергичным, более красивым? Может быть, ее больше привлекают мужчины помоложе? Может быть, поэтому она хотела, чтобы Уэстерленд поцеловал ее? И когда это, к дьяволу, такие вещи, как возраст, начали волновать его? Он не мог пожаловаться на внимание со стороны дам как старшего возраста, так и дебютанток сезона.
Джон подстегнул лошадей.
– Вы считаете меня немолодым? – спросил он.
– Ну что вы! Я нахожу вас молодым и очень привлекательным.
– Я не напрашивался на комплимент.
– Хорошо. Это был не комплимент. Я просто констатировала факт. Но, похоже, это для вас болезненный вопрос, Джон.
– Вовсе нет. Но я не хочу, чтобы Уэстерленд вас целовал.
Он вновь услышал ее мягкий смех, и, не отрывая глаз от дороги, он бросил взгляд на нее. Стоило ему услышать ее смех, и настроение у него улучшилось.
– Почему вы смеетесь?
– Я говорила о вашем возрасте, а не о поцелуях маркиза.
Сердце Джона растаяло. Ну, как можно на нее сердиться, когда она так улыбается?
– Полагаю, оба вопроса для меня являются, как вы говорите, болезненными.
– Для этого нет никаких оснований. Вы молоды, а лорд Уэстерленд меня не целовал.
– И, слава Богу, – пробормотал он.
«Стоит мне только представить, что он тебя целует, и во мне просыпается ужасная ревность».
Неужели он ревнует? Он никогда не думал, что может испытывать это чувство. До встречи с Кэтрин, в том случае, если дама проявляла больший интерес к другому мужчине, Джон предпочитал переключаться на другую представительницу прекрасного пола. До встречи с Кэтрин у него никогда не возникало желания соперничать с кем-нибудь из-за внимания женщины.
Джон так увлекся размышлениями о своих чувствах, что не заметил, что его лошади почти рысью мчатся по улице и коляска быстро приближается к перекрестку, где им нужно сворачивать налево. Он резко натянул вожжи, осаживая лошадей, и в последний момент экипаж повернул за угол. Он совсем позабыл о дороге, думая о том, как Уэстерленд мог целоваться с Кэтрин.
