— Не хочу пугать тебя, Мими, но везде, где проходит эта проводка, сегодня очень опасно находиться.
— Но почему?
— Это прямой путь для электричества. В любую секунду, пока мы с тобой тут это обсуждаем, по нему может пойти разряд ужасающей силы. Беги, дорогая. Дорогу ты знаешь. И если где еще заметишь такой провод, ради Бога, обходи его десятой дорогой. Я тебя догоню чуть позже.
— Ты хочешь в одиночку проследить, куда ведет проволока?
— Да, милая. Для такого дела и одного человека за глаза хватает. И пока ты здесь, я теряю время.
— Адам, я всегда думала, что мы с тобой должны разделять вместе все радости и опасности. Разве я неправа, милый?
— Увы, но ты права. Я счастлив, что ты так считаешь. Хорошо, пошли вдвоем. Все в руце Божьей. И да будет воля Его, чтобы мы с тобой не разлучались до самого конца, где и когда бы он ни наступил.
И они осторожно пошли вдоль протянувшегося через всю аллею провода, стараясь не наступить на него ненароком. И хотя вокруг было темно, проводка четко выделялась на пыльной дороге, так что следовать за нею не составляло никакого труда. Она привела их в «Рощу Дианы».
Увидев, куда направляется черная нить, Адам выпрямился, и лицо его помертвело. Мими не поняла причин его тревоги, так как никакой очевидной опасности вроде бы не было. Дело объяснялось тем, что Адам хранил в тайне от жены свой план по начинению колодца взрывчаткой. Поэтому он попросил Мими вернуться на центральную дорогу и поискать там, не проглядели ли они в темноте каких-нибудь ответвлений от провода, ведущих еще куда-нибудь. Если она что-нибудь обнаружит, пусть предупредит его австралийским кличем «Коу!»
Но не успела она отойти, как высоко в вышине вспыхнул ослепительный свет, на несколько мгновений озаривший все окрестности. Он был первым аккордом небесной элегии, а за ним последовал ряд не менее ярких вспышек, сопровождаемых столь частыми раскатами грома, что они слились в один нескончаемый рокот.
Адам в ужасе крепко прижал жену к себе. Судя по интервалам между молниями и следовавшими за ними раскатами грома, эпицентр грозы все еще был далеко, так что большой опасности в данный момент для них это пока не представляло. Но, учитывая, с какой скоростью он обычно движется, можно было ожидать его прихода с минуты на минуту. Молнии вспыхивали все чаще и все ближе; гром гремел беспрестанно — каждый его новый раскат накладывался на предыдущий. Адам поискал глазами змея, но, полуослепленный молниями, так и не сумел его разглядеть.
И тут небо над их головами раскололось пополам жутким разрядом, осветившим все вокруг мертвенным светом. Молния чудовищным сверкающим разветвленным древом застыла в небе, и несколько бесконечных мгновений казалось, что мир навеки замер, затаив дыхание, и иным уже не станет никогда. А затем башня «Кастра Регис» полыхнула багровым пламенем и раздался чудовищный гром. На глазах Адама она зашаталась, дрогнула и рассыпалась словно карточный домик. Небо вновь потемнело, и в ночном мраке отчетливо стало видно бегущую со стороны замка дорожку голубого свечения, прорезавшую аллею тонкой голубой жилкой. Она достигла «Рощи Дианы», нырнула в подвал погруженного в темноту дома, и из его окон полыхнуло огнем.
И в тот же момент, перекрывая рев тысячи взметнувшихся в черное небо языков пламени и треск ломающихся балок, раздался такой жуткий вопль, что даже отважное сердце Адама заледенело от ужаса. И хотя вокруг летели обломки камня и горящего дерева, Сэлтоны не могли сдвинуться с места; этот крик, полный муки, словно парализовал их. Здесь, рядом с ними, произошло что-то поистине ужасное! Вопль превратился в отчаянный визг и оборвался. И тут же раздался мощнейший взрыв.
От горящих «Кастра Регис» и «Рощи Дианы» вокруг стало светло как днем. И как только глаза молодоженов привыкли к свету, они смогли разглядеть происходящее во всех деталях. Жар был так велик, что даже железные дверцы стали плавиться. И вдруг, словно по своей воле, они распахнулись и открыли картину пожара внутри дома. Особенно хорошо была видна подвальная комната, где на месте бывшего колодца теперь была чудовищная воронка. Оттуда все еще доносились агонизирующие стоны и вопли, настолько душераздирающие, что от них кровь леденела в жилах.
Мими застыла как статуя и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что казалось ей воплощением самых ужасных ночных кошмаров: вся округа выглядела так, словно на нее низверглось море крови, смешавшейся в жуткую массу с морским песком, выброшенным из колодца взрывом, и с каждым новым подземным взрывом из воронки вылетали огромные куски мяса и обрывки внутренностей. Часть из них разлеталась по комнате, часть падала назад, чтобы с новым взрывом взметнуться в воздух. Все они трепетали и бились, словно продолжали жить какой-то мистической жизнью, даже отторгнутые от тела, которое все еще боролось, о чем свидетельствовали непрекращающиеся вопли. Те отвратительные куски плоти, что были поменьше, кое-где сохранили обрывки белой кожи, похожей на человеческую, но те, что были больших размеров — и таких было гораздо больше — местами покрывала полусодранная чешуя, словно они были частями гигантской змеи. Воронка взбурлила наподобие гейзера и извергла фонтан крови и разорванных внутренностей, на гребне которого Адам разглядел часть торса леди Арабеллы. Постепенно куски, выбрасываемые взрывами, становились все крупнее и наконец одним из самых мощных взрывов из воронки вышвырнуло уже знакомую им с сэром Натаниэлем голову Белого Червя со сверкающими изумрудными глазами.
Но взрывы все продолжались, а ударная волна, по-видимому, только теперь достигла самого крупного заряда динамита. Результат оказался ужасающим. Земля содрогнулась, заходила ходуном и покрылась быстро расходящимися трещинами, из которых взметались тучи песка или же били фонтаны воды. Дом содрогнулся до самого фундамента, а затем превратился в жерло бушующего вулкана: к небу взмыл огненный столб, и во все стороны полетели огромные камни, некогда отшлифованные человеческими руками, хранившие на себе древние надписи, а теперь чудовищной силой оторванные друг от друга и поднятые в воздух вперемешку с вырванными с корнем деревьями, прежде росшими вокруг дома. Из воронки продолжали извергаться тучи песка и грязи и несло такой страшной вонью, что Адам, чувствуя, что им уже нечем дышать, схватил жену за руку и увлек ее подальше от пылавшего здания.
И тут все прекратилось так же внезапно, как и началось. Лишь земля еще несколько раз содрогнулась, и все успокоилось. Наступила тишина. Настолько полная, настолько совершенная, что казалась инкарнацией тьмы. Но для молодых людей после всех ужасов минувшей ночи она показалась Божьим благословением. Они наконец вздохнули с облегчением, разом освободившись от терзавших их последнее время страхов. А на востоке из-за моря уже показался краешек восходящего солнца, несущий в себе надежду на то, что вместе с приходом нового дня их жизнь изменится к лучшему.
Адам и Мими взялись за руки и пошли навстречу восходу. Они поднялись на Обрыв и долго стояли там. Им необходимо было прийти в себя и хотя бы на время выбросить из головы весь только что пережитый кошмар. Утро было тихим и ясным, как бывает порой после ужасной бури. И хотя на горизонте еще клубились тучи, они больше не казались ни мрачными, ни зловещими. Все кругом пробуждалось и радовалось жизни, словно и не было этой ночью жутких взрывов, разрушений и пожаров.
