— Я понимаю…
— Чистая случайность, что именно я первой посмотрела в другую сторону. И я понимаю его отчаяние. Нам было так фантастически хорошо вместе.
— Ты, во всяком случае, не должна упрекать саму себя.
— Но я этого и не делаю. Это должно было кончиться так, как закончилось.
Однако Мортен Досванн — не мёртв. Третий раз за день он улетает из аэропорта.
Прямо внизу направо он видит Геную, сказочный белый город в глубине Генуэзской бухты. Затем он летит высоко над Тосканой, и, прежде чем спинки кресел возвращаются в вертикальное положение, ремни безопасности крепко пристёгиваются, а объявление VIETATO FUMARE[118]загорается вновь, начинается спуск к Фьюмичино[119].
Здесь никакого паспортного контроля нет. В Риме достаточно помахать красной книжечкой.
Мортен прибывает в аэропорт Фьюмичино как инкогнито, как никто.
ДОМА В НОРВЕГИИ Ине и Магнус ищут Мортена. Ине была знакома с Мортеном всего лишь полгода. Но она знает его лучше всякого другого. Магнус знал его с тех пор, как они ходили в гимназию. Ине с Магнусом едут на метро к Холменколлену[120], идут к Фрогнер-сетеру[121], потом к Трюванну[122], расспрашивают о Мортене на Копперхаугхютте[123]. Они следуют по излюбленным тропинкам Мортена. У каждого водоёма они останавливаются, долго и внимательно вглядываются в него.
— На самом деле это просто глупо. Я никогда не понимал столь пылких чувств…
— Ты веришь в судьбу, Магнус?
— Нет…
— Именно потому, что Эдип пытается избежать своей судьбы, она настигает его…
— Это — литература, Ине. Или древнее суеверие.
— Это происходит по недоразумению. Он думает, что убегает от своих родителей. А попадает прямо в их объятия.
— А когда правда всплывёт перед ним…
— …он выколет свои глаза. Это логично. Он, по существу, всё это время был слеп.
— Ты сдаёшься? Ты в самом деле думаешь, что он…
— Я чувствую, что он исчез. Я никогда не увижу его вновь. Слышишь? Его здесь больше нет…
МОРТЕН ИДЁТ к выходу в аэропорту Фьюмичино. Он покупает билет на автобус за 1000 лир. А потом снова становится в шеренгу с изнурёнными коммерсантами.
Он проезжает мимо группы сюрреалистических конгресс-отелей по левую руку и нескольких мусорных куч по правую на спуске к Тибру. Затем он видит перед собой Колизей. Автобус останавливается у вокзала Термини. Он берёт такси до площади Навона за 4 500 лир.
Время семь часов. Начинает смеркаться. Он идёт к фонтану четырёх рек Бернини перед церковью Святой Агнессы. Агнец и четыре реки!
Здесь это и началось. В цирке Домициана[124]. Первый вечер Мортена и Ине. Они слились тогда в единое двуполое существо.
Вымокшие и замёрзшие, поднимаются Ине и Магнус из метро у Национального театра[125]. Они берут такси к полицейскому управлению.
— К сожалению… Но ещё не все патрули оповещены. Сообщение послано во все полицейские участки.
— Что-нибудь узнали…
— Сведений о том, что он уехал, нет.
Она качает головой. Качает утвердительно. Мортен — не тот, кто уедет от чего бы то ни было. Он всегда идёт до конца.
Ине и Магнус расходятся по домам. Ине выпивает бутылку итальянского вина. И плачет, плачет.
ОН ДОЛГО БРОДИТ по площади Навона. Он не понимает, как это может быть: он — в Риме, а она — нет. Ему кажется, он видит Ине повсюду. Он идёт к Пантеону. Перед храмом всех богов туристы так и кишат.
Он знает, куда ему идти: из аэропорта Каструп в Копенгагене он позвонил в отель «Адриано» в Риме и заказал на неделю отдельный номер. Четыре тысячи лир за ночь.
«Адриано». Их первая ночь вместе в Риме. Турист из Хьереборга наносит визит туристке из «Звёздных путей» в её номере. После 23-х часов. На всю ночь. На целую неделю.
Сладкие поцелуи. Бурные объятия. Однажды отель стал кардинальским дворцом. Сладкий грех!
И это в вульгарном номере гостиницы! Кровать и комод. Полтора полотенца на каждого. Три квадратных метра пола, между кроватью, комодом и маленькой ванной.
Ну не загадка ли это? Неужели нечто столь банальное может превратиться в сказку с таким множеством нюансов. Тысяча мелких главок…
Ведь это был номер Ине!..
Они больше времени проводили в маленьком номере, нежели за его стенами в Городе мира. Там можно было познать гораздо больше. Потом они идут в оперу. Для Мортена это нечто совсем новое.
«Тóска». Как уверяет Марио[126], его всё равно не казнят. Это будет одна лишь видимость. Это — казнь, но для вида. Холостой выстрел. Марио должен будет притвориться, будто умирает…
Они ставят его к стене тюремного замка.
Com’e bello il mio Mario![127]
И вот они стреляют, и Марио падает…
