В отношениях Джека Лондона и издателя журнала наступил, если можно так выразиться, медовый месяц. Издатель Мак-Клюр обессмертил себя тем, что платил высокие гонорары неизвестным авторам: «надо же мальчикам кушать». У Джека он взял «Мужество женщины» и «Закон жизни», добавив в письме: «Мы очень заинтересованы в Ваших вещах и хотим дать Вам почувствовать, что здесь, в Нью-Йорке, у Вас самые горячие друзья. Нам бы хотелось, чтобы в вопросах литературы Вы отныне считали нас Вашими покровителями. Если бы Вы могли присылать нам все, что пишете, мы отбирали бы для себя, что можем выпустить, а остальным постарались бы распорядиться самым наивыгодным для Вас образом».
Более обнадеживающее письмо трудно себе представить, особенно начинающему писателю. Ухватившись за предложение, Джек набрал целый ящик рукописей, отослал их и тут же засел писать свеженькие, выношенные в голове. Мак-Клюр взял себе «Вопрос о максимуме» и заплатил за три вещи триста долларов – у Джека в жизни не было столько денег. Материал, который ему не подходил, Мак-Клюр рекомендовал другим журналистам, а когда рукописей набралось так много, что сам он уже не справлялся, издатель передал их в руки солидного литературного агента. Благодаря работам, приобретенным Мак-Клюром[7], и его покровительству среди издателей нью-йоркского литературного мира имя Джека Лондона приобрело известность.
«Сын волка», появившийся весною 1900 года, встретил единодушное одобрение критики. Книга была подобна бомбе замедленного действия, причем взрыв ознаменовал приход нового века: если не считать двухтрех старомодных фраз, ее ничто не роднило с отжившим девятнадцатым столетием. В коротких рассказах явственно слышался голос нового.
Научная трактовка эволюции и межвидовой борьбы, не признанные традиционной моралью достоинства тех, кого не страшит и отлучение от церкви; наравне с изображением прекрасного и доброго в жизни смелый подход к жестокому, безобразному, зловещему; появление в литературе целой категории героев, для которых раньше был закрыт доступ в чинное общество Короткого Рассказа; безудержный разгул, столкновения не на живот, а на смерть; насильственная гибель – все области, запретные для литературы XIX века, погребальными колоколами возвещали о кончине всего безжизненного, сентиментального, уклончивого и лицемерного.
Многие критики того времени подхватили брошенный Джеком вызов. Вот что писали журналы. «Бостонский литературный мир»: «Автор вскрывает самую суть явлений»; «Атлантический ежемесячник»: «Книга внушает читателю глубокую веру в человеческое мужество»; другие: «полон чувства и огня», «…прирожденный рассказчик», «…все пронизано мужеством и силой», «…налицо все признаки большого таланта», «крупный, могучий художник…» Один критик заметил: «Его рассказы пропитаны поэзией, тайной великого Севера. В противоположность стандартно-счастливым концовкам у него преобладают трагические интонации, которые всегда слышатся там, где человек сражается со стихийными силами природы. В комедиях и трагедиях о клондайкской жизни во многом чувствуется сила воображения и драматическая мощь Киплинга Но у автора нежная душа, в ней находят живой отклик тончайшие нюансы героизма, а у Киплинга это редко встретишь».
Первая книга, а его уж равняют с любимым учителем! Окрыленный отзывами, он все-таки не преминул разразиться колючей статьей в адрес критиков. Не оценить истинного величия Киплинга – безобразие!
Появление «Сына волка» ознаменовало начало современного американского рассказа. Правда, у него были предшественники; Эдгар Аллан По, Брет Гарт, Стивен Крейн и Амброз Бирс – все они порвали с установившимися традициями, чтобы заняться настоящей литературой. Но Джек Лондон первым донес рассказ до простых людей, сделал его предельно доступным для понимания, источником радости. До сих пор рассказы в основном рассчитывались на интеллигентных старых дев; рассказы Джека предназначались для всех слоев американского общества, кроме интеллигентных старых дев, а последние зачитывались ими за спущенными шторами и запертыми дверьми. Кроме всего прочего, в произведениях Лондона художественная форма впервые соединялась с научными взглядами двадцатого века – вот откуда появилась в ней жизненная сила и энергия, сродни той, с которой американцы покоряли континент и возводили гигантское здание своей индустрии.
Он уже давно задумал роман. На роман потребуется полгода, а то и год; причем доходов за этот срок – никаких. Так что возможность преуспеть настолько, чтобы заняться длительной работой над крупным произведением, представлялась весьма отдаленной. Теперь он обрисовал свое положение в письме к Мак-Клюру. Ответ прибыл незамедлительно:
«Мы готовы субсидировать Ваш роман на Ваших собственных условиях.
В течение пяти месяцев мы будем ежемесячно высылать Вам чек на 100 долларов, а если Вы сочтете, что нужно 125, мы согласны и на это.
Я убежден, что Вы можете написать сильный роман. Когда бы Вам ни понадобилась помощь, пожалуйста, дайте нам знать».
И тут, когда он, как «Рэззл-Дэззл», понесся вперед к своей цели на всех парусах, Бэсси преподнесла ему новость: она ждет ребенка. Джек пришел в неописуемый восторг: это будет, конечно, мальчик! Уж он-то знает. Он и раньше был добр с женой, а теперь и подавно. Он ухаживал за ней как за младенцем, нежно заботился о ее здоровье и благополучии.
От сознания, что скоро он будет отцом, творческий огонь вспыхнул в нем с новой силой; не прошло и двух часов, как Бэсси сообщила ему свою тайну, а он уже принялся за свой первый роман «Дочь снегов».
В свое время Джек со знанием дела до самых ничтожных деталей обдумал и то, что он уже связан и что все равно приходится содержать семью, но при этом сделал одно чисто мужское упущение: не учел, что на земле нет еще кухни, в которой хватило бы места двум женщинам.
Флора отчаянно скандалила с его женой.
Ее до глубины души обидело, что сын «изменил» ей в тот самый момент, когда начал прилично зарабатывать. Не она ли без единой жалобы месяцами терпела нужду? Она имеет право на то, чтобы ей воздали по заслугам, а вместо этого Джек приводит в дом чужую женщину. Она, его мать, пеклась о нем, кормила его, а теперь, вот тебе и раз, готовить желает Бэсси! Раньше она принимала его друзей, теперь хозяйка – Бэсси!
Уступить чужой женщине сердце сына? Нет, это Флоре пришлось не по вкусу. Она решила, что ее вздумали оттеснить на задний план. Расстроенная, нервная, полубольная, она ссорилась с Бэсси по всякому поводу и без пбвода. Двадцать лет спустя после смерти Джека Бэсси говорила:
– Мне бы угождать Флоре, подластиться к ней, во всем ублажать – и мы зажили бы душа в душу. Но я была молода и хотела все делать для мужа сама. Вот и нашла коса на камень!
Сколько раз, бывало, когда Джек сидел, стараясь сосредоточиться на композиционных трудностях первого романа, в рабочий кабинет врывались раздраженные женские голоса, и «Дочь снегов» вылетала у него из головы. Он терпел, терпел, а когда становилось невмоготу, выскакивал из дому, мчался к Элизе и упрашивал ее ради всех святых пойти утихомирить его семейство. Через два-три часа он шел домой. К этому времени стараньями Элизы инцидент был улажен, и Джек вновь садился за работу.
