— Зачем ты пришел? — спросил я наконец.
— Попрощаться.
— Я так и подумал. Но почему только сейчас?
— Не всегда мы выбираем время… Да и смысла не было.
— Почему?
— Не думаю, что ты все правильно понял бы, приди я хотя бы два дня назад. Сейчас мы можем разговаривать, оба понимая о чем идет речь.
— Ты знаешь, что со мной творилось здесь… — я не спрашивал, я почти утверждал.
Он не стал отрицать. Молча кивнул головой и хрустнул пальцами.
— Тогда какого черта ты не пришел раньше? Только не говори, что я не понял бы тебя… Я чуть с ума не сошел. А может, уже сошел и ты тоже всего лишь галлюцинация.
Он слабо улыбнулся.
— Я не галлюцинация… Гораздо хуже. Или лучше — как посмотреть…
— Что ты хочешь сказать? — в глубине души я уже знал, что он имеет в виду. Но боялся всерьез об этом думать.
Друг снова хрустнул пальцами, потом встал с кресла и подошел к окну.
Он стоял спиной ко мне и ногтями отбивал на стекле дробь, а я не сводил взгляда с его искривленной шеи. Теперь я был уверен.
— Ты все-таки повесился, — сказал я.
— Да.
— На дверной ручке.
— Да.
— Но мне сказали, что тебя убили.
— Я сделал так, чтобы это было похоже на убийство. Было непросто… Несколько очень неприятных минут.
— Но зачем?
— Не хотел, чтобы обо мне думали, как о самоубийце. И еще мне нужен был ты. Ведь будь ты уверен, что все это я сделал сам, тебя сейчас здесь не было бы.
— Но ты мертв?
— Да.
Его «да» падали, как булыжники в глубокий колодец.
— А я? Я тоже…
— Нет, — он отвернулся от окна и посмотрел на меня. — Ты жив. И даже почти здоров. По крайней мере, с ума ты не сошел.
— С трудом верится.
Теперь, когда все было сказано, мне стало совсем спокойно. Что случилось — то случилось. Ничего уже не изменить. Можно только либо принять все, как есть, либо застрелиться…
— Но как это все возможно?.. Индеец, собаки… Хозяин отеля… Кто они? Они были на самом деле? А ты? Как вышло, что я разговариваю с тобой, хотя ты… мертв?
— Ты внимательно читал это, — он небрежно кивнул на разбросанные по полу листки.
— Внимательно — не то слово.
— А знаешь, как индейцы называют этот город?
— Откуда мне знать? Я видел его название на билетах… Но там по-испански.
— Я знаю, — кивнул друг. — Но это название придумали сравнительно недавно… И его прежнее имя как-то слишком быстро забылось. Словно люди, жившие в нем, всеми силами стремились стереть его из памяти. Но оно не исчезло бесследно. Сохранилось в древних записях…
— И как же назывался этот город?
— Индейцы назвали его…
И в этот момент я все понял. Это было озарение. На долю секунды стены отеля исчезли. Я увидел, словно с большой высоты, узкие кривые улочки, вымощенные булыжником, причудливые колонны и портики, барельефы на фасадах домов, скульптуры в глубоких нишах…
— Печальная собака. — Сказал я.
— Да. Это город по имени Печальная собака.
— Значит, все, что было в этой рукописи, — правда?
— Более или менее. Конечно, много приукрашено, додумано, приглажено… Это писали люди… Но суть передана верно. Здесь был казнен пророк.
— Танцующий?
— Так его называют в древних книгах. Хотя, я думаю, что это опять же литературная обработка. Подозреваю, что сначала его называли Пляшущий в петле. Вернее, так его стали называть после казни. Каким было его имя, пока он был жив, не знает, скорее всего, никто… Потом он превратился в Танцующего. Это звучит не столь мрачно.
— Рукопись… Это все ты написал? — спросил я.
— Я перевел один текст. Он попал мне в руки случайно. Работник одного антропологического музея… Ему нужны были деньги. Ты же знаешь, я всегда был падок на подобные вещи. Мы с ним сумели договориться… Это было несложно. Он сказал мне, что это старая копия с древнего манускрипта. Причем, видимо, переводился исходный текст не один раз. Естественно, я решил перевести этот текст на испанский. Знал бы ты, чего мне это стоило! Но рукопись… Впрочем, ты сам знаешь, как она затягивает. Я угодил в ловушку. А когда понял это, было уже поздно. Я жил только ею. Примерно на середине я начал догадываться, что все описанное в ней если и не полностью правда, то, по крайней мере, очень близко к этому. И тогда я начал искать этот город и вообще все, что так или иначе могло иметь отношение к пророку по имени Танцующий. Рукопись словно вела меня. Я находил нужных людей, нужные книги… Постепенно картина становилась все более полной. Наконец, я нашел город, о котором говорилось в тексте… Несколько раз я бывал здесь. Один раз с тобой. Не знаю точно, что пережил здесь ты, но про себя не хочу даже говорить… Когда перевод был закончен… В общем, произошло то, из-за чего ты здесь.
— Но зачем?
— Тебе не понять… Ты сумел остановиться. А я не захотел этого делать. Я всегда хотел заглянуть по ту сторону мира…
— Но город…
— Он мертв уже давно.
— А люди, которых я видел?
— Они тоже мертвы. Как я… Здесь нет места живым.
— Как же я здесь оказался?
Была в рассуждениях друга какая-то брешь. Чего-то явно не хватало, чтобы сложилась цельная четкая картина происходящего. Объяснение было близко. Похоже, он рассчитывал, что я и сам смогу понять все остальное. Но у меня ничего не получалось. Может, я слишком устал…
— Ты приехал сюда на поезде, — ответил он.
— Перестань валять дурака.
— Но ведь ты действительно приехал сюда на поезде.
— Судя по тому, что я видел на вокзале, поезда здесь не ходили уже несколько десятков лет.
— Ты пытаешься намертво привязать себя к действительности. Твоей реальности. К той картине мира, к которой ты привык, которую тебя научили видеть. Не привязывайся к ней… В конце концов, почему тебя ничуть не удивило то, что я умер, а по поводу поезда ты готов спорить до хрипоты?
Его слова показались мне вполне логичными. Это было как тогда. При встрече с индейцем. Я удивлялся вовсе не тому, чему должен был.
— Я объясню тебе все так, как я понимаю, — сказал друг и снова уселся в кресло. — Видишь ли, настоящая сила не исчезает бесследно.
«Ничто не может исчезнуть бесследно… Если кто-то откуда-то уходит, то ведь должен он куда-то прийти», — вспомнились мне слова хозяина.
— Будь это человек, идея или иное явление этого мира. Если силы в человеке достаточно, он задерживается на этой земле. Создает иную реальность, иную плоскость… В Танцующем силы было хоть отбавляй. И он не мог просто уйти. Остался этот город. Город-призрак — сказал бы ты. Можно называть его и так. Но для живущих в этом городе призраком являешься ты.
