Наводящий почувствовал, как внутри разливается неприятная, вибрирующая дрожь, идущая из самой глубины, от сердца. Он совершил ошибку, последствия которой непредсказуемы. Валентин убрал руки за спину — кончики пальцев подрагивали, что не могло бы укрыться от внимания Стратега.
— Нагляднейшим доказательством нашей ядовитости было бы убийство хасса человеком — не сомневаюсь, что если бы они вступили с нами в контакт на равноправной основе, то до этого рано или поздно дошло бы, и скорее рано, чем поздно. Но может быть, они одобряют убийство своих представителей?
— М-маловероятно, — проговорил Валентин.
— Маловероятно — да, но все же не исключено! Вот видите, мы не в состоянии с уверенностью ответить даже на такой простой вопрос! А вот другой, посложнее: что будет, если подсунуть хассам человеческую девчонку, выдавая ее за беглую принцессу, дочь их императора — Их Императора! Вы хоть понимаете, о чем речь, снайпер? Я тоже нет. Их императором может оказаться сияющее ядро галактики. Так вот — что, если подсунуть им эту фальшивую дочь, якобы выловленную на территории нашей «резервации»? Да не просто подсунуть, а намекнув, как они наверняка и сделают, что хорошо бы за эту маленькую чисто дружескую услугу и нас чем-нибудь порадовать — например, снять с нас изоляцию, ну хотя бы частично!
— До такого не дойдет, — уверенно возразил Валентин. — Операция поручена внешней разведке, а они знают толк в обмене. Они не станут ее передавать, не будучи уверенными, что она подлинная.
— А что их может в этом разуверить? О физиологии и генетике хассов нам ничего не известно — наверняка этой девице устроят полный медосмотр, чтобы по ней уже судить об иной расе. Предвижу резюме — полная идентичность с человеческой!
— Да сами хассы их и разуверят! И СВР останется только вернуть девчонку на Землю.
— Глупец! Хассы не собираются налаживать с нами политических контактов! Они нас изучают! Как исследователи, естествоиспытатели! Поэтому они заинтересованы поощрять возникшую у нас инициативу и будут во всем соглашаться: дочь так дочь, пропала — да, пропала, возвращаете ее — давайте, — до какой-то своей критической точки, когда им настанет пора рассмеяться или, наоборот, взбеситься. Знаете, как это бывает у нас с животными — стоит дать зверю чуть-чуть свободы действия, и он тебя обязательно либо рассмешит, либо испугает. Молите бога, чтобы ваша шутка их рассмешила. А девчонка в любом случае на Землю уже не вернется — уж вы-то должны были это понимать. Или захлопотались с объектом А-5? Боюсь, как бы вскоре обстоятельства не вынудили отодвинуть нашего кандидата на второй план. — После небольшой паузы Стратег добавил: — И вас заодно. Но прежде объясните мне, недогадливому, такую вещь: зачем вы назвали ее принцессой? Куда проще и логичнее было бы окрестить ее шпионом.
— Со шпионом наши спецслужбы не стали бы церемониться, — глухо ответил Валентин.
Стратег откинулся на спинку, глядя на бледного, осунувшегося на глазах Валентина с пристальным интересом, будто только что открыл в нем для себя что-то новое.
— Давно ли вы стали таким гуманистом? Если память мне не изменяет, только вчера вы предлагали упечь ее в травматологическое отделение?
— Это не одно и то же. Там бы она отделалась парой недель госпитального режима. А здесь… Обменять такого шпиона нереально — ясно, что хассы им наверняка пожертвуют, значит, в дело автоматически вступает Служба внутренней безопасности со своей системой дознания — вы знаете, что такое допросы четвертой категории: на ней испробуют все, включая весь букет ПП <ПП — психотропные препараты.> , а потом, когда дойдет до разжижения мозгов, она превратится просто в подопытный материал для наших высоколобых.
— Не пытайтесь меня убедить, что сыграли в благородство! Девчонкой вы в любом случае пожертвовали ради своих амбиций: теперь, если хассы с ней ничего не сделают, то СВР все равно от нее избавится, скорее всего там же, на Хассе, — она будет слишком много знать. Да-а, Наводящий. Наворотили вы дел. Хотели мне что-то доказать? Поздравляю, вам удалось задеть меня за живое — впервые за последний десяток лет я не чувствую необходимой четкости в большом прицеле. Это даже как-то бодрит. Дарит элемент неожиданности, а?
Наводящий смог вздохнуть поглубже — кажется, миновало. Стратег всего-навсего проучил его. Преподал ему урок максимально эффективного втыка, вместо того чтобы просто позанудствовать: «Не лезьте в дела, в которых вы несостоятельны!» Да, теперь он признает, что был не прав. Но, похоже, все обойдется. И все же… Как теперь будет с хассами?
— Ничего не будет. — Слова Стратега заставили подчиненного вздрогнуть: он так и не привык спокойно реагировать, когда шеф отвечает на его мысли, хотя знал, что это не в буквальном смысле «чтение мыслей», а тот же анализ, причем спонтанный. Впрочем, велика ли разница?.. — Расчет, анализ, предвидение, — продолжал Стратег, — то, на чем стоит наша организация, — пустой звук, когда в условии задачи присутствует иной разум.
Вы привыкли считать мои расклады истиной в последней инстанции. Но в данном случае это не более чем предположение, имеющее право на жизнь с определенной степенью вероятности. Могу вас утешить — с очень небольшой. Скорее хае-сы останутся индифферентными, какими они были до сих пор, — или вы думаете, что это первая попытка выйти с ними на новый уровень контакта? За тридцать лет таких попыток было сделано немало. Но хассы в нашем уравнении по-прежнему большое неизвестное, и в дальнейшем я вам не советую включать его в свои оперативные расклады. Переступая черту, надо быть всегда уверенным, что сможешь вернуться обратно. Надеюсь, Наводящий, вы хорошо меня поняли?
* * *
Кэт было холодно. Нет, скорее как-то непривычно прохладно — так бывает, когда скинешь во сне одеяло. Машинально попробовав шевельнуться и с удивлением поняв, что это не выходит, она открыла глаза.
Она лежала в небольшом белом помещении на столе, напоминающем операционный, совершенно нагая, не считая того, что она была вся увита проводами и облеплена датчиками. Сверху нависал рентгеновский аппарат, отягощенный еще какими-то медицинскими штуковинами. Но это еще не все — поблизости находились двое мужчин в белых халатах и в шапочках. На Кэт они не глядели, а склонились к расположенному от нее по левую руку экрану.
«Врачи? — подумала она. А потом: — Что я тут делаю?..» В голове вспыхнуло воспоминание о последних событиях: четверо мужчин выводят ее на поле и сажают в автобус, до нее доходит, что ее везут на посадку, она начинает спрашивать, в чем дело, почему и куда ее везут, кажется, хочет вскочить, но… Дальше шел бирюзовый, неожиданно приятный сон. А теперь она лежит голая на столе, и рядом эти в белом чего-то бубнят. Думают, что она еще не проснулась. Самым разумным сейчас было не обнаруживать сразу своего пробуждения, а подслушать, что они там говорят.
— …Строение скелета, расположение органов, и главное — генная структура! — Говорил тот, что стоял ближе. Он почесал в голове: — Это что же выходит — абсолютная идентичность с человеком?
