Днем, в самую жару, прибыла лодка с начальством. Староста помчался встречать важных гостей, так как пересохшая речка не позволила приблизиться к пристани. Пошли и португальцы. Им было интересно узнать, не по их ли души пожаловали гости. На достаточной глубине стояла лодка, а на берегу толпились жители, окружившие высокого человека под розовым зонтом, что означало большого начальника. Рядом стояли вооруженные мушкетами два воина, переводчик и раб, держащий зонт. Вельможа был разряжен и украшен золотой цепью, камень в его головной повязке отливал кровью. Он заканчивал читать старосте свиток пергамента. Потом толмач на ломаном португальском пересказал прочитанное. Из этого стало понятно, что центральные власти требуют в дельту Иравади[8]некоторых пленных португальцев. В числе их оказались капитан Эжен, Пьер, Фернан и Арман. Это удивило остальных, но потом они вспомнили, что те были спецами по пушкам, и успокоились. Староста кланялся, бормотал слова благодарности, прикладывал руку к сердцу, а вельможа, важно обводя глазами толпу, капризничал: - Мне недосуг тут торчать! Скорее собрать перечисленных, и я отваливаю. - Господин, - промолвил, заикаясь, староста, - из названных один недавно умер. Что делать? - Раз умер, то ничего делать не надо. В пергаменте об этом ничего не сказано. Замены не нужно, раз умер. Толмач пересказал слова вельможи португальцам. Пьеру вдруг показалось, что его голос ему кого-то напоминает. Но потом он перестал об этом думать. Он был рад услышанному, но в то же время и обескуражен такой новостью. - Пьер, как ты думаешь, что это значит? - Арман торопливо шептал другу на ухо. - Лучше это будет для нас, а?
– Откуда мне знать, Арман. Подождем и сами увидим. Не сопротивляться же нам указам высшего начальства. Возможно, нас хотят использовать в военных целях. Там же сказано, что мы артиллеристы. Но почему только мы, а, Арман? Странно. И при чем тут капитан? Им дали полчаса на сборы. Пьер побежал прощаться с До Саин, остальные тоже торопливо собирались, прощались с товарищами, которые желали им счастья. Один Фернан бесцельно бродил по хижине, искоса поглядывая на свою Кха, которая испуганными глазами наблюдала за мужем. Наконец все собрались на берегу, расселись в лодке, и она торопливо отвалила. Гребцы работали уверенно и дружно. В молчании прошел почти час, когда Пьер почувствовал на своих плечах чьи-то руки. Он обернулся и обомлел. Перед ним стоял Эжен и улыбался счастливой и радостной улыбкой. - Эжен, неужели это ты! - воскликнул Пьер в изумлении. - Откуда ты тут взялся? Боже мой, Эжен! Как я рад тебя видеть! - От волнения он не смог подняться и лишь воздел руки вверх. - Здравствуй, па! Как ты? - Эжен бросился на шею отцу. - А я не один, со мной и Гардан. - Где же он? Почему не показывается? - Да здесь я, Петя, - отозвался Гардан, снимая с себя одежды бирманского вельможи и смывая забортной водой краску с лица. В лодке поднялся переполох. Арман кричал от радости и восторга, обнимал и целовал всех, Фернан в волнении крутил головой и вздыхал. А когда волнение несколько успокоилось, Пьер спросил, радостно блестя глазами: - Но как?! Как же вы нашли нас?! Это непостижимо! Я уже… Мы думали коротать здесь остаток наших загубленных жизней. А выходит… - Еще поживем, па! Теперь надо побыстрее добраться до моря, а там простор и воля! - Эжен радостно раскинул руки. - Но как это у вас получилось? - допытывался Арман. - Даже без меня додумались до таких артистических приемов. Молодцы. Правда, Пьер засомневался было в толмаче, но быстро перестал. А этот вельможа! Он же простой рулевой, а как сыграл свою роль! - Это было совсем не просто, друзья, - отвечал Гардан. - Я постоянно был в напряжении и боялся раскрытия. Да только эти тупые крестьяне не могли и представить себе, что их так можно обмануть. Вон как они начальства боятся! Так что все обошлось прекрасно, друзья мои! - Неужели мы свободны?! - Арман блаженно потянулся и обнял Фернана. - А ты что такой мрачный, Фернан? - Я все думаю, Арман. Если это не настоящее начальство, то его приказы для нас не обязательны? - О чем ты, Фернан? Поясни. - Ты знаешь, Арман, мне не хочется покидать это заброшенное селение. Наконец я почувствовал себя свободно, вольготно и даже радостно, и это мне нравится настолько, что я жалею о перемене. - Что ты хочешь этим сказать, Фернан? - в волнении спросил Пьер. - Я бы хотел вернуться, Пьер. Не осуждай меня, но там я себя чувствовал так, как не чувствовал нигде. Мне такая жизнь подходит. - Ты спятил! - Арман вытаращил на друга глаза. - Что там тебя так держит? Твоя женщина Кха? Так таких тут полным-полно. Да и где их нет? Нет, тут что-то не так. - Все так, Арман, - ответил вяло Фернан. - Я хотел бы вернуться, если это возможно. Прошу вас, отпустите меня. - А твои дети в Португалии, Фернан, - спросил Пьер. - Что с ними будет? - Мы так далеки друг от друга, что они меня не признают. Однако у меня в Сириаме[9]спрятаны сбережения. Хорошо бы их взять и переслать им, если это возможно. Тогда я был бы совершенно удовлетворен. А меня отпустите, прошу вас! Он замолчал, опустив голову. Молчали и остальные, не в состоянии понять столь невероятный поступок Фернана. Наконец Гардан завершил примиряюще: - Мне кажется, что каждый сам себе выбирает дорогу к счастью. Я понимаю Фернана. Он нашел в этом селении что-то для себя привлекательное, так почему бы нам не пойти ему навстречу? Пусть остается, если так хочет, и вспоминает нас. Наступило тягостное молчание. Лишь плеск воды, тревожимой веслами, нарушал тишину. Гребцы и те с интересом наблюдали за спорами белых, не понимая почти ничего из их разговоров. Они едва шевелили веслами, пользуясь тем, что хозяева заняты своими делами. - Да, Фернан, - протянул Пьер задумчиво, - такое трудно было себе представить. Откровенно говоря, ты нас удивил. Однако в словах Гардана есть доля здравого смысла. - Раз сможет в этой дыре жить, то пусть остается, - поддержал и Арман. Эжен подумал, что и сам бы наверное остался, если бы с ним была его Сиро. Сиро… В груди молодого человека защемило, к горлу подкатил комок, и он резко отвернулся. - Тогда нечего дальше плыть, друзья! - вскричал Гардан. Он повернулся к рулевому и приказал остановиться. - Прости, Фернан, но мы не можем тебя отвезти назад. Придется тебе добираться самому. Ты не возражаешь? На лице Фернана отразилась благодарная радость. Он подошел к Гардану и растроганно обнял друга. В его голосе слышались слезы. - Прости меня, старого! Но я выбрал себе свой путь, и пусть он будет моим. Прости и прощай! - Он повернулся к остальным, по очереди с каждым обнялся, всех поцеловал, махнул рукой и неожиданно прыгнул головой вниз в реку. Фернан тут же вынырнул, обернулся, помахал рукой и поплыл к берегу. Друзья в оцепенении стояли и наблюдали за ним. Он вылез из воды, опять обернулся, поднял кверху руки, постоял так с минуту, резко их опустил, как бы разрешая плыть дальше, и пошел размашистым шагом вдоль берега, постепенно удаляясь. Когда его фигура растаяла в кустарнике, Гардан молча дал знак трогаться дальше. Молчание длилось долго. Наконец Гардан прервал его: - Не будем осуждать его, друзья. Он выбрал свой путь и пусть пройдет его счастливо. Жаль, что мы не сможем узнать о нем, слишком вас далеко заслали. Прощай, друг! Подняли парус, ибо поворот реки позволил поймать ветер. Лодка скользила по обмелевшей реке. Ее пассажиры Изредка перебрасывались удивленными восклицаниями, но жизнь брала свое, и вскоре друзья радостно загомонили, обсуждая события этого удивительного дня. Позади были мытарства плена и ссылки. Пока наши герои наслаждались свободой и надеялись, что выберутся домой живыми и невредимыми и с мешком золота за спиной. Они знали, что путь их будет долог и труден. Впереди ждали новые опасности и приключения, но надежда не оставляла их сердца.
