Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Позин падал, подламываясь в коленках, — так, словно стал собранной из палочек куклой. Это уже был не человек — лицо превратилось в череп, натуго обтянутый пергаментного цвета кожей, в точности как у прошлых жертв демона, кисти рук тоже являли собою обтянутые кожей костяшки. Из правой вывалился эфес, упал, наполовину уйдя в снег.
Все стояли, не в силах пошевелиться. Непонятно, как они ухитрялись дышать.
— Вы вот что, господа мои… — сказал Иван Матвеич с расстановочкой, угрожающим и непререкаемым тоном. — Глупости всякие извольте оставить. Надоело мне, что в меня беззастенчиво и хамски тычут всяким железом. Как дети малые, честное слово… Извольте отныне соблюдать приличия. С каждым, кто начнет вольничать подобно вот этому… — он небрежно указал на валявшуюся в нелепой позе жуткую куклу, — поступлено будет соответственно. Я человек мирный, зла никому не хочу, но и глупые нападки сносить не намерен. Должно же и у меня быть собственное достоинство… Короче говоря, убедительно прошу оставаться в рамках приличий, иначе будет плохо. Вы меня, главное, не трогайте, а я, со своей стороны…
— Катедира-до!!! Баса, васа бонмэй!!!
Все повторялось, как несколько дней назад — японский дипломат, воздевая сверкающий клинок, опрометью несся прямиком на Ивана Матвеича: простоволосый, в распахнутом мундире, пылавший яростью и боевым азартом… Следом, что-то умоляюще выкрикивая, поспешал переводчик, то и дело хватавшийся за голову.
— Бон-мэй!!!
Поручику захотелось зажмуриться, чтобы не видеть очередной жуткой и диковинной смерти, — но он оцепенел, не в силах пошевельнуться…
Слегка согнув ноги в коленях, Иван Матвеич вдруг совершил гигантский прыжок — спиной вперед, прямо с того места, где стоял, с абсолютно спокойным лицом. Взметнулись фалды визитки, послышался глухой стук каблуков — это страшный попутчик очутился на крыше ближайшего возка. Японец озадаченно остановился, уставясь вверх, должно быть, прикидывая, как произвести новую атаку.
Вытянув в сторону левую руку, Иван Матвеич произвел какие-то пассы растопыренными пальцами — и из-за возка показался прятавшийся там ямщик. С белым от ужаса лицом, вытаращенными глазами, он шагал так, словно его помимо собственного желания влекла вперед неведомая сила: как марионетку, как неодушевленный предмет…
Вихрь золотистых лучиков обрушился на него, заволок, запеленал. Когда тусклое сияние рассеялось, открылся высохший труп, обтянутый кожей скелет, медленно опускавшийся в снег.
Иван Матвеич заговорил — громко, внятно, на непонятном языке. Не сводя глаз с японца, он холодно, с явным презрением бросал фразы, словно сплевывал. Кажется, японец его отлично понимал — он сник, обмяк, опустил руку с мечом, чертя снег сверкающим скошенным острием, потом с безнадежным лицом потерпевшего полное и окончательное поражение человека повернулся, побрел прочь, понурившийся, побежденный. Переводчик без выражения произнес:
— Демон говорит: он приглашает почтенного Канэтада-сан развлекаться и далее, сколько ему будет угодно, однако хочет предупредить: за каждый взмах меча он будет убивать по человеку. Здесь очень много людей, их хватит надолго, так что Канэтада-сан может продолжать… Вы сами видите, что благородство не позволяет Канэтада-сан продолжать схватку, рискуя жизнями невиновных…
Он безнадежно махнул рукой, отвернулся и побрел следом за своим начальником, удалявшимся шаркающей, старческой походкой.
— Господа! — жизнерадостно и весело возгласил Иван Матвеич, притопывая и приплясывая на крыше возка. — Я бы вам рекомендовал разойтись по кибиткам. Поскольку я намерен поторопить нашего любезного Ефима Егорыча поскорее тронуться в путь. Мне, знаете ли, не менее, чем вам, надоели эти снежные пустыни, хочется побыстрее вернуться к цивилизации… Мы еще побеседуем самым дружеским образом, и вы убедитесь, что я вам никакой не враг, наоборот…
Он ухарски присвистнул и, с нечеловеческой легкостью перепрыгивая с возка на возок, понесся в голову обоза — там стояли Мохов с Саипом и несколько ямщиков, сбившихся тесной кучкой. Лошади вскидывали головы, храпели.
— Ну, что скажет на сей счет наука? — вымученно улыбаясь, поинтересовался Самолетов.
— Наука, Николай Флегонтович, пока что перед этим бессильна, — печально ответил профессор фон Вейде.
— Наука умеет много гитик… — протянул Самолетов и вдруг взорвался: — Какого ж черта? Уйму умных книг печатаете, словесами швыряетесь на ваших сборищах, плешь продолбили: могучая поступь прогресса и знания, конец невежеству и суевериям, материализм… Мир наш ясен и прост, говорите? Все поддается рациональному научному объяснению, говорите? Ну вот извольте мне это объяснить, будучи семи пядей во лбу!
Профессор смотрел под ноги. Отец Прокопий подошел к Самолетову, положил ему руку на плечо и задушевно сказал:
— Николай Флегонтыч, уймись, не срывай зло на непричастном человеке…
— Ну, а делать-то что? — форменным образом взревел Самолетов.
— А ничего тут не сделаешь, чадушко, — грустно ответил священник. — Одна надежда на христианское смирение да Божье милосердие…
Самолетов что-то строптиво ответил, но поручик уже не слушал — он направился к своему возку. «Так оно отныне и будет, — думал он зло, — разбредемся по своим кибиткам, как мыши по норкам, будем сидеть тихонечко и смирно, надеясь, что все как-нибудь обойдется и до Челябинска доберемся невредимыми — а там, Бог даст, тварь эта, самозваный Иван Матвеич куда-нибудь улетучится… Будем сидеть, презирая себя… но ведь нет другого выхода…»
Он залез в возок, яростно стукнув дверцей, плюхнулся на сундук и, отводя глаза, сказал:
— Лиза… Дай водки.
Лиза, не произнеся ни слова, приподняла крышку погребца. Донышко бутылки глухо стукнуло о чемодан.
— К черту стопку. Там стакан был…
Столь же беспрекословно она убрала стопку и поставила рядом с полуштофом серебряный стакан, подаренный поручику тестем. Горлышко звякнуло о край стакана, немного пролилось на покрывавшую чемодан холстинку. Рывком поднеся стакан ко рту, поручик одним махом проглотил горькую водку, покривился, замотал головой. Прикрыв глаза, откинулся на стенку и стал ждать результата. Результат оказался унылым: не забрало… Словно воды хватил.
— Что там за крики были? — тихонько спросила Лиза. — Снова…
— В том числе… — сказал поручик, открывая глаза. — В том числе… Он объявился. В совершенно человеческом виде, даже называется Иваном Матвеичем, скотина… Он, видите ли, желает с нами путешествовать до Челябинска… И сталь почему-то на него не действует, хотя должна бы…
— Его можно убить, — сказала Лиза.
Поручик встрепенулся, поднял голову. Лиза смотрела на него грустно и серьезно, красивая, как никогда.
— Откуда ты взяла?
— Я и сама не знаю. Во сне как-то… чувствовалось.
— Ты же говорила, снилась только степь…
— Ну да, степь и конь. Но там еще было много разных мыслей… Или не мыслей… Не знаю, как объяснить… Такое чувство, что я с ним уже встречалась…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
