Сколько других случаев, подобных взрыву бомбы в Леттсе, остались незамеченными?
— Они вооружены автоматами «Коба»? — спросил он Прибена. В непривычно звучавшем голосе все еще оставалось неприятное нездоровое шамканье.
— В смысле? — переспросил Прибен.
— Сегодня утром.
Прибен пожал плечами. Он кипятил воду в небольшом чайнике, позаимствованном в одном из офисов, пока Бигмаус разыскивал что-нибудь съестное.
— А, да, «Кобами».
— Значит, Блок? Они из Блока?
— Вряд ли, — возразил Прибен. — Зачем Блоку связываться с АП и ОО. На фига им этот геморрой?
— Из-за Фреда? — предположил Фальк.
— Из-за луны? Блум, ты что?! Наслушался теорий заговора, которые распускают тут добытчики минералов?
— Прибен, ну а что, по-твоему, тогда?
Прибен пожал плечами. Его мальчишеское лицо и гладкая кожа как-то не очень сочетались с недетским телосложением.
— Автоматы «Коба-Девяносто» — дешевое, но практичное оружие. Их можно вполне свободно купить через посредников почти повсюду, где есть сельскохозяйственное оборудование. Если, конечно, ты — сепаратист, отвергающий ценности АП.
Бигмаус вернулся с аптечкой, которую отыскал в офисе управления, но Фальк запретил даже прикасаться к нему. Он прошел в ванную, запер дверь и принялся изучающе разглядывать себя в небольшое зеркальце около сушилки для рук. Лицо Блума было бледное и грязное, он сполоснул его, зачерпнув воды в раковине, но ничего не помогло. Под глазом была небольшая черная дыра, словно ее просверлили дрелью. Щека и глазница превратились в один большой синяк, местами розовато-лиловый, местами фиолетовый, с необычной желтой полоской по скуле.
— Теперь я хочу домой, — произнес он в зеркало. — Клиш, почему ты не заберешь меня домой? Вытащи меня из этого танка. Расскажи кому-нибудь, что здесь происходит. В АП должны знать, что они теряют людей налево и направо. Расскажи Апфелу, скажи ему, чтобы он все это доступно передал в АП.
— С тобой там все в порядке? — позвал его Бигмаус через дверь.
— Да-да, — отозвался Фальк и, смущенный, вышел из ванной.
— Ты выглядишь лучше, — отметил Бигмаус. — И двигаешься увереннее.
— Да, и чувствую себя хорошо.
— Дай я обработаю тебе рану.
— А смысл? Я просто хочу выбраться отсюда. И оказаться в госпитале АП. Сейчас вроде все уладилось, не хочется ухудшать.
— Ладно, — уступил Бигмаус.
— Нам всем надо выбираться отсюда, — сказал Фальк. — Надо как-то подать нашим сигнал.
— Согласен, — произнес Прибен, появляясь в дверях.
— Прибен, говоришь так, будто главный, — заметил Фальк.
— Так и есть.
— Можно узнать, с какой стати? — поинтересовался Фальк.
— Ты тяжело ранен. И неизвестно, каковы твои шансы. Следующий по званию — я.
— Со мной все в порядке, — заявил Фальк. — Так что не будем об этом.
— Это не…
— Подразделением «Кило-Один» командую я, — напомнил Фальк.
— Нет никакого «Кило-Один», — огрызнулся Прибен. — Только три круглых идиота, брошенных на произвол судьбы.
— «Кило-Один» есть, все время, пока мы тут, в горячей точке, ты, утырок! — взорвался Фальк. — Заруби себе на носу раз и навсегда.
Бросив на него сердитый взгляд, Прибен вышел из комнаты. Фальк глянул на Бигмауса.
— Твою мать, чё с твоим антиматом? — полюбопытствовал Бигмаус.
Он чувствовал себя все лучше, но еще ковылял, будто после инсульта. Впечатление было такое, будто Фальк и Блум прекратили борьбу за контроль над телом, хотя, возможно, это ему только казалось. Может, Нестор Блум просто ослабил хватку. Он не умер, — его чувства и воспоминания постоянно проявлялись, — но хватка ослабла. Блум выступал как сервосистема, металлический экзоскелет, ограничивающий движение. Но что-то же все-таки отключило его антимат.
Бедро болело невыносимо, и Фальк не сомневался, что болело именно его бедро, а не Блума.
В голове слышалось какое-то бормотание — голос или даже голоса. Он слышал их, еще когда очнулся в первый раз, и посчитал, что они раздаются из наушника.
Но это было не так. Голоса принадлежали словно какому-то воспоминанию или разыгравшемуся воображению. Или он слышал их из-за поврежденного внутреннего уха. Ничего осязаемого, всего лишь приглушенное эхо, точно запись проиграли в обратном направлении. Внезапно бормотание резко, неестественно прекратилось. Он пытался сосредоточиться на них, но они вплывали в его сознание, возникая из тишины, только когда внимание переключалось на что-то другое.
Фальк не особо утруждал себя размышлениями, чье воспоминание, воображение или внутреннее ухо несло ответственность за это. Прихрамывая, он бродил среди зданий, отвлекаясь на самые обычные предметы, напоминавшие о ком-то другом. Кувшин для воды, расческа, комод, который открыли, чтобы выпустить на свободу запертый в нем аромат из закончившегося пузырька духов.
Он слышал, что кто-то зовет Блума.
Это был Бигмаус. Фальк проковылял на улицу, в нарастающий сырой каменно-серый вечер. Сработали расположенные вокруг поселка сенсоры, и местами автоматически включилось освещение. Жужжание генератора пробивалось даже сквозь поднявшийся ветер и шелест дождя, шуршащего по пластиковым скатам крыш. Прибен подошел к ним с противоположной стороны.
— Я нашел радиоузел, — сообщил он, — но сообщение отправить не удалось.
— Забудь об этом, — посоветовал Бигмаус. — Слушай.
Они прислушались.
— Я ничего не слышу, — проговорил Прибен.
Фальк услышал голоса, словно фонограмму прокручивали в обратном направлении.
— Там. — Бигмаус поднял руку.
Звук был очень слабый и далекий. Он доносился откуда-то из-за широкой полосы полей, протянувшейся между поселком и топливным складом. В угасающем свете эта полоса была чуть больше темно-синей тени.
— Слышали? — тихо спросил Бигмаус.
Стрельба, отдаленный треск.
Бигмаус и Прибен надели свои антиблики. Фальку показалось, что он видит в темноте полей вспыхивающие крошечные желтые и белые искорки. Он вспомнил об антибликах, подобранных в вертолете, вытащил их из-за ворота, покрутил и надел. Руки не слушались. Потребовалась секунда, чтобы антиблики отреагировали на тепло человеческого тела и включились, и еще несколько секунд, чтобы он проморгал весь беспорядок, оставленный предыдущим владельцем. Это было нелегко и из-за его состояния, и потому, что он привык к упрощенной модели для гражданских, а не к сложным опциям антибликов военного образца. Блум знал, как управляться с ними. Перед глазами возникло так много всего ненужного: сохраненные файлы, снимки, воспроизведение целей.
