— Срок отбывать в федеральной тюрьме? Как ты думаешь,они не согласятся заменить тюрьму на лишение свободы с электронным браслетом?Все же не тюрьма, с браслетом еще жить можно, — испуганно сказалСет. — Ведь у меня жена, дети.
«А вот об этом стоило подумать раньше», — мелькнуло вголове у Генри, но вслух он этого не сказал.
Сет в свои тридцать семь уже безнадежно загубил собственнуюжизнь, так же как и жизнь своих близких. И все из-за жадности и беспринципности.Теперь ему не отвертеться, и Генри не хотел обнадеживать его. Люди из ФБР,которые станут заниматься его делом, шутить не любят. Таких эгоистичных иалчных, как Сет, к тому же убежденных в своей безнаказанности, они на дух непереносят. Законы о хеджевых фондах и такие институты, как ФБР, созданы длятого, чтобы защищать инвесторов от подобных мошенников. В законодательстве охеджевых фондах, конечно, можно найти лазейки, но чтобы преступление подобногомасштаба сошло с рук… Как бы то ни было, Генри должен отстаивать интересы Сета,но при всем старании дело безнадежно.
— Вряд ли домашний арест с электронным браслетомреален, — откровенно ответил Генри. Лгать Сету он не собирался. Зря пугатьне хотел, но и всей правды не скрывал, — Возможно, удастся выхлопотатьтебе досрочное освобождение. Но не в начале срока. Нужно смотреть правде вглаза, Сет, какое-то время тебе придется сидеть. Будем надеяться, не оченьдолго. Учитывая то, какие суммы через вас с Салли прошли, по головке тебя непогладят, если мы их ничем не заинтересуем. Хотя и тогда особого снисхожденияне жди.
Именно это, в общих чертах, Сет и говорил Саре наутро послеземлетрясения. В ту самую минуту, как начались подземные толчки и телефоныотключились, он понял, что песенка его спета. Понимала это и Сара. Генри простообрисовал ситуацию более вразумительно. Они снова прошлись по деталям. Сетничего не утаил от адвоката, иначе было нельзя. Он нуждался в его помощи, иГенри обещал присутствовать при его дознании представителями ФБР на следующийдень. Как раз в это время в Нью-Йорке начнется заседание Большого жюри по делуСалли. Генри уехал около шести часов. Выжатый как лимон Сет вышел из кабинета.
Он нашел Сару в кухне. Она кормила детей. Пармани занималасьстиркой на первом этаже. Сара с тревогой подняла на мужа глаза.
— Ну что он сказал? — Она, как и Сет, надеялась начудо. Только чудо могло спасти Сета. Тяжело опустившись на стул, Сет снесчастным видом посмотрел сначала на детей, потом на Сару. Молли пыталасьчто-то сказать, но отцу было не до нее — он не мог отвлечься от тягостныхмыслей.
— Так я и думал. — Он решил начать схудшего. — Мне грозит до тридцати лет тюрьмы. Если повезет, то в обмен наинформацию о Салли могут дать от двух до пяти. Но мне бы этого нехотелось. — Он вздохнул и сказал то, что открыло Саре еще одну сторону егонатуры: — Однако не исключено, что придется это сделать. Я ведь головой рискую.
— Он тоже.
Сара никогда не любила Салли — этот скользкий тип относилсяк ней свысока. Никаких сомнений у нее на его счет не было. Однако теперьвыходило, что Сет ничуть не лучше, а может, даже хуже Салли.
— А если он первый тебя сдаст?
Об этом Сет как-то не подумал. Действительно, у Салли естьтакая возможность. Не исключено, что именно сейчас он сливает всю информациюФБР и Комиссии по ценным бумагам. А он может. Но Сет сам хотел это сделать.После консультации с Генри он уже принял решение. Трубить весь срок, всетридцать лет, он не собирался и готов был на все, лишь бы спасти свою задницу,даже на предательство. Сара прочитала это у него на лице и почувствовалаотвращение — не потому, что Сет был готов сдать Салли, хотя тот, по ее мнению,этого заслуживал. Для Сета не существовало ничего святого. Ему не было жаль ниинвесторов, ни подельника, ни своей жены с детьми. Теперь Сара видела егонасквозь и с ужасом ощутила весь кошмар своего положения.
— А ты как думаешь? — с тревогой спросил Сет,когда Пармани забрала детей мыться. До этого они разговаривали через головуМолли. Олли был еще совсем несмышленым.
— Не знаю.
По словам Генри, присутствие Сары на слушаниях дела и в судеимело большое значение. Это способствовало бы созданию впечатления егореспектабельности.
— Ты будешь мне нужна во время судебногоразбирательства, — честно признался Сет, — но еще больше потом. Ямогу надолго исчезнуть. — Глаза Сары наполнились слезами. Она встала иотнесла детские тарелки в мойку. До этого она крепилась — не хотела, чтобы детиили даже Сет видели ее слезы. Сет подошел к ней. — Не бросай меня сейчас,Сара. Я тебя люблю. Ты моя жена. И не можешь бросить меня в беде. — В егоголосе слышалась мольба.
— Что ж ты об этом не думал раньше? — прошепталаСара. Она стояла в своей кухне, такой красивой и уютной, кухне обожаемого еюдома, и по ее щекам текли слезы. Она оплакивала не потерю дома и безбеднойжизни, ей было горько от того, что муж ее оказался продажным и безнравственнымчеловеком. Он не задумываясь разрушил их будущее и теперь обращается к ней заподдержкой. Она, видите ли, нужна ему.
А нужен ли он ей? А как же дети? Вдруг он просидит всетридцать лет? Что тогда будет с детьми?
— Я же хотел обеспечить семью, — упавшим голосомоправдывался Сет. — Для тебя, Сара, и для них. — Он указал рукойнаверх, на второй этаж, где находились дети. — Наверное, я был слишкомнетерпелив, поэтому все испортил. — Он понурился. Но Сара понимала, что онстарается вызвать жалость к себе. И это его стремление было тем же, что иготовность предать друга. Все остальное пусть горит синим пламенем.
— Ты хотел всего добиться с помощью обмана. Это совсемдругое, — напомнила Сара. — И вовсе не семья была для тебя главным.Главным был ты сам: Тебе хотелось почувствовать себя победителем во что бы тони стало, даже в ущерб своим детям. Если ты отправишься за решетку на тридцатьлет, они вырастут без тебя. Лишь изредка будут видеть тебя во время свиданий.Как если бы ты умер. — Боль и страх Сары сменились гневом.
— Нет уж, спасибо, — сказал Сет, и в его глазахвдруг мелькнуло что-то отталкивающее. — На это не рассчитывай. Недождешься. Все свои денежки до последнего пенни я потрачу на лучших адвокатов,которых только смогу найти, и если потребуется, буду целую вечность подаватьапелляции. — Однако они оба знали, что расплаты не миновать и последнеепреступление выведет следствие на все остальные их с Салли махинации. Сарачувствовала, как Сет стремительно тянет ее на дно за собой, и решила во что быто ни стало не дать ему погубить себя с детьми. — А как же клятва «хранитьверность в счастье и в несчастье»?
— Вряд ли в клятве под несчастьем подразумевалисьмошенничество с ценными бумагами и тридцатилетний срок, — дрожащим голосомответила Сара.
— Речь шла о том, чтобы поддерживать мужа, когда тот поуши в дерьме. Я строил для нашей семьи светлое будущее, Сара. Безоблачноебудущее. Ведь мы жили «в счастье», и ты не жаловалась, когда я купил этотособняк и дал тебе возможность забить его предметами искусства и антиквариатом,когда я заваливал тебя драгоценностями и дорогими шмотками, когда приобрел домна Тахо и самолет, ты тоже не протестовала. Не возмущалась, не говорила, чтоэто слишком.
