Я заметила в углу холст на мольберте, накрытом простыней.
— Не бойся, не укусит.
Я остановилась перед холстом, гадая, что таится подпростыней. В кои-то веки воображение меня подвело. Я взялась за уголокпростыни, медленно, как когда-то открывала зеркало в подвале, откинула ее назади остолбенела.
С картины на меня смотрела я сама, одетая для Снежного бала.Красная роза была прикреплена к моему платью, на руке у меня виселакорзинка-тыковка, в одной руке я держала «сникерс», на другой красовалосьпаучье колечко. Над моей головой мерцали звезды, вокруг мягко падал снег.
Я ухмылялась, показывая накладные вампирские клыки.
— Надо же, как похоже! Вот уж никогда не думала, что тыхудожник! Я знала, что ты делал те рисунки, которые хранятся в подвале, помню икраску на обочине дороги. Но такое мне и в голову не приходило.
— Так это была ты? — задумчиво спросил он.
— А что ты делал посреди дороги?
— Я шел на кладбище, чтобы нарисовать надгробие моейбабушки.
— А разве художники не используют краски в тюбиках?
— Я смешиваю их сам.
— Мне и в голову такое не приходило. Ты художник.Теперь все понятно.
— Я рад, что это тебе нравится, — с облегчениемсказал Александр. — А сейчас нам, пожалуй, стоит вернуться к остальным. Неследует множить слухи.
— Наверное, ты прав. Ты ведь знаешь, какраспространяются сплетни в нашем городке.
— Не странно ли это? — спросил Александр, когда мывернулись на лужайку и смешались с толпой горожан, одетых в черное. —Сегодня вечером мы не отверженные. — Он подал мне содовую.
— Вот и давай этому радоваться. Завтра все вернется вобычное русло.
Все вокруг улыбались и веселились, но тут я заметила вдалекефигуру.
Кто-то неторопливо бежал по подъездной дорожке.
— Тревор! — ахнула я. — Что он здесь делает?
— Он монстр! — орал футболист, приближаясь ктусовке. — Как и вся его семейка!
— Опять все сначала! — возмутилась я.
Все уставились на Тревора.
— Александр, возвращайся в дом, — попросила я, ноон не сдвинулся с места.
— Он шатается по кладбищу, как конченый урод! —заявил Тревор, указывая на моего гота. — У нас в городе не было летучихмышей, пока он не приехал.
— В этом городе не было придурковатых лузеров, пока необъявился ты! — отрезала я.
— Рэйвен, успокойся, — строго предупредил отец.
— Хватит! — заявил Мэтт и направился коднокласснику.
Джек Паттерсон последовал за ним.
— Послушайте, на меня было совершено нападение! —воскликнул Тревор, указывая на царапину на шее. — Напала летучая мышь.Теперь мне придется делать уколы от бешенства!
— Кончай, Тревор, — устало сказал Мэтт.
— Это случилось по дороге сюда. Я позвонил тебе домой,и твоя мать сказала, что ты на вечеринке у придурков, живущих в особняке. Счего это вдруг? Почему ты не со мной, а с ними?
— Ты сам виноват, — ответил Мэтт. — Можешьтрепаться на эту тему по дороге домой, в машине. Вообще-то, Трев, ты меня ужедостал.
— Но я же прав! Они вампиры! — закричал Тревор.
— А я правильно сделал, что не пригласил тебя, —сказал Мэтт.
— Вы, ребята, совсем спятили. Тусуетесь суродами! — воскликнул Митчелл и сердито оглядел нас всех.
— Ладно, Тревор, кончай, — сказал мой отец, шагнувк нему.
— Я не имел к этому никакого отношения, — смущенносказал Александр.
— Я думаю, это и так ясно, — заявила я.
— Но… — начал Тревор, сердитые глаза которогожаждали крови.
— Я не хотел бы звонить твоему отцу, — сказал мойотец и положил руку на плечо парня.
Футболист кипел от злости, но уже начал выдыхаться. Здесь небыло никого, кто клюнул бы на его подначки и встал бы на его сторону, ожидая,когда он забьет победный гол, не было хихикающих девчонок, которые рады быливниманию футболиста, и ему оставалось только уйти.
— Ну, погодите. Мой отец всем в этом городе заправляет!
Это было единственное, что он мог сказать.
— Приложи лед, глядишь, и остынешь, — посоветоваламоя мама, прямо как заправская медсестра.
— Ему не лед нужен, мама, а шприц с транквилизатором.
Все мы проводили Тревора взглядами. Он дошел до ворот искрылся из виду.
— Что ж, мы планировали «поющую телеграмму»,[17] но, должно быть, на почте все перепутали, — пошутил мойотец.
Все облегченно рассмеялись.
Позднее, когда Александр попрощался со своими соседями, а яприбирала стол для напитков и закусок, ко мне подошла Беки.
— Прости, — сказала подружка.
— Ты собираешься извиняться всю оставшуюся жизнь?
Я крепко, прямо как Руби меня, обняла ее.
— До завтра, — сказала Беки.
Глаза у нее были усталыми.
— Я думала, что твои родители уже ушли.
— Они же фермеры, ранние пташки. Кто рано встает, томуБог подает.
— И с кем же мы тогда поедем? — растерянноспросила я.
— С Мэттом.
— Мэтт?
Беки виновато улыбнулась.
— Он не такой сноб, каким кажется.
— Я знаю. Кто бы подумал!
— Он никогда раньше не ездил на грузовичке. Как тыдумаешь, он говорит это каждой девушке?
— Нет, Беки, я думаю, что он серьезно!
— Идем, Беки, — позвал Мэтт точно так же, как онзвал Тревора.
— Я подойду через минутку, — сказала я.
Я помогала Джеймсону убирать оставшийся мусор, когда полестнице спустился Александр в плаще, накидке с капюшоном, зачесанными назадволосами и накладными вампирскими зубами.
— Вампир моей мечты, — сказала я.
В коридоре он привлек меня к себе.
— Ты пыталась выручить меня сегодня, — сказалон. — Я буду вечно тебе благодарен.
— Вечно?.. — промолвила я с улыбкой.
— Надеюсь, что когда-нибудь смогу отслужить.
Я хихикнула, когда он ущипнул меня за шею.
— Мне не хочется уходить, — жалобно сказалая. — Но Беки ждет. До завтра, да? Мы снова встретимся во время летучихмышей?
