– Все у меня хорошо.
Эрин шагнула ко мне. Саманта – тоже. Я оглядел всех троих. Саманта, поклонница гранолы и тофу. Яблочко, знаток бейсбольной статистики. Эрин… удивительное сочетание собственного достоинства и уязвимости. Не так ли?
Я пошатнулся. Эрин подскочила ко мне. Протянула руки. Я взялся за них. Что со мной происходило?
– Я сожалею, что засомневался в тебе.
Она сжала мои руки.
Голову пронзила жуткая боль. Я вырубился.
Глава 38
Алхимия Саманты отрицала все нормы, с которыми я вырос. Она насмехалась над моими медицинскими познаниями. Действительно, студентов-медиков учат уважать неожиданное. Божественное. Странное. Это одна из причин, по которым от врачей частенько можно услышать: «Я ничего не исключаю».
«Доктор, возможно ли, что эта операция приведет к осложнениям?» – «Я в этом очень сомневаюсь, но ничего не исключаю».
«Доктор, может гуру-самоучка, благоухающая цветочным дезодорантом, вывести меня из коллапса, втыкая в спину иголки?» – «Я в этом очень сомневаюсь, но ничего не исключаю».
Я лежал на столе для акупунктуры в студии Саманты.
Меня окружали муаровые стены. Мягкий свет лился из лампы под японским абажуром. На столике около двери стояли благовония и проигрыватель компакт-дисков.
Саманта нажала клавишу «Пуск» на проигрывателе. Комнату наполнили звуки флейты и далекого ветра. Я смутно помнил, как Яблочко принес меня в эту комнату и уложил на стол.
Я приподнялся, упираясь ладонями в стол.
– Мне нужно идти, Саманта. Времени нет.
Интуиция подсказывала, что нельзя мне здесь оставаться. Но мозг застилал слишком уж густой туман, чтобы вспомнить причину. Ноутбук, какое-то отношение он имел к этой причине, и кафе; Эрин и я, разыскиваемые за убийства, совершенные кем-то еще. И еще продажная полиция, и растущая уверенность, обусловленная всем этим насилием, что Энни действительно умерла, но не случайно, а в результате какого-то заговора, и теперь заговорщики подбирались ко мне. Но боль не позволяла связать все воедино.
Саманта положила руку мне на шею. Подержала там. Больше минуты. Я расслабился, решимость куда-то идти, бежать растаяла.
– А теперь начнем, – сказала Саманта.
От белой простыни, на которой я лежал голой грудью, веяло прохладой. Музыка начала воздействовать на сознание. Мне вспомнились те десятки раз, когда Саманта колдовала надо мной. Я всегда ощущал первые уколы. Они усиливали мой скептицизм. Но постепенно сосредотачивался на музыке. Звуки уносили меня. Я плавал среди них, представляя себе, что они – живые существа, как ярко окрашенные слоны, шимпанзе или летающие рыбы.
А потом начинал смеяться. Каким бы сильным ни был стресс. Саманта говорила, что смех – признак снятия стресса. Смехом я выплевывал яд из моего организма, очищал глаза, нос, глотку, трахею.
«Может Колдунья спасти меня?» – «Я ничего не исключаю».
Саманта воткнула в меня первую иголку. Я дернулся. Более болезненно, чем я помнил: тело прострелил импульс белого жара.
Я вспомнил клетки. Запертых в них крыс, горящих в погребальном костре. Саманта вогнала иголку мне в локоть. Я чуть не спрыгнул со стола.
Опять она положила руку мне на шею. Пальцы нашли нужную точку. Я почувствовал, как по телу разливается спокойствие. Руку она не убирала. Второй воткнула иголку в сгиб колена.
Я начал чувствовать, что музыка плывет как сироп. Губы чуть разошлись в улыбке. Колдунья обрела контроль над моим телом.
– Теперь тебе нужно полежать.
Я едва расслышал слова Саманты. Они означали, что она вогнала в меня все иглы, и теперь им предстояло настроить мой организм. Иглы тонкими проводами соединялись с электрической системой. Одни иглы нагревались, другие вибрировали. Безумие, конечно, но я никогда не ставил под сомнение компетентность Колдуньи.
Я услышал, как она вышла из комнаты.
Едва за ней закрылась дверь, я попал в тоннель, наполненный музыкой. Видел плавающие звуки и странных существ на горизонте. Время текло. Секунды. Минуты. Тысячелетия.
Наконец услышал, как открылась дверь. Подумал, что пора вынимать иглы. Чуть улыбнулся, глаза открывать не стал. Знал, Саманта скажет мне, что пришла пора возвращаться к жизни. Почувствовал, что на шею легла рука. Сжала ее. Грубее, чем обычно.
– Где ноутбук? – спросил мужской голос.
Саманта?
Я начал поднимать голову. Сначала медленно, будто преодолевая сопротивление. Потом рывком. Высоко поднять не удалось. Рука на шее прижимала меня к столу.
И вот тут меня пронзила дикая боль.
Тот, кто прижимал меня к столу, еще глубже вогнал в спину одну из иголок.
– У нас мало времени. – Мужской голос звучал мягко. – Где ноутбук?
«Ноутбук Энди, – подумал я. – Разве я не отдал его Яблочку?»
Мужчина еще глубже загнал иглу. Я закричал.
Глава 39
Внезапно наступило облегчение. Мужчина вытащил иглу. Блаженство. Полная противоположность боли.
Кто-то держал меня за шею, кто-то еще – за ноги.
– Ноутбук Энди. Где он? – спросил мужчина, державший меня за шею.
Он взял иглу и вонзил конец там, где шея встречается со спиной. Я почувствовал, как острие пробило кожу, на мгновение представил себе разделяющиеся клетки. Но сильно он не давил, только дал понять, что острие уже во мне.
– Что случилось с Энни? – выдохнул я.
В ответ он надавил на иглу, медленно вгоняя ее глубже. Я увидел белую вспышку. Понял – это только начало. Он мог проткнуть одну из главных артерий, а потом – спинной мозг.
Я посмотрел направо, увидел брючину из синего материала. Протянул руку, толкнул, перейдя в пусть слабую, но атаку. Он вертанул иглу, моя рука дернулась, он чуть отодвинулся, ушел из пределов досягаемости.
– Мы ответим на интересующий тебя вопрос после того, как ты скажешь нам, где компьютер, – сказал мужчина, который держал меня за ноги.
Я узнал голос и тут же понял, кто держит меня за шею. На его руке, у локтя, я видел красную сыпь. Псориаз. Полное совпадение с тем, что сказала мне сотрудница архива Управления полиции Санта-Круса.
Они работали в паре. Велард, коп-здоровяк, расследовал смерть Энни. И теперь все глубже вгонял в меня иглу, тогда как Дэнни Уэллер держал меня за ноги.
Удивительно, но лечение Саманты дало результат. Давно уже у меня не было такой ясной головы.
– Меня от этого мутит, – вдруг сказал Велард, перестав давить на иглу. Достал пару наручников, приковал мою правую руку к столу.
– Что ты делаешь? – спросил его Дэнни.
