Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Значит, я к партизанскому руководству, — распорядился Коваленко. — Вентилирую вопрос с проводниками. Пойдем по западному берегу: и эту суету обойдем, и вопросов не возникнет. Вы пока перекуривайте и особо не мелькайте.
— Так свои все вокруг, — сказал, улыбаясь, Родевич.
Командир «Рогоза» посмотрел на лейтенанта — тот стоял, положив руки на висящий на груди немецкий автомат, карабин за плечом, стволом вниз, рукав маскостюма разодран, зато физиономия счастливая. Коваленко вздохнул:
— Лейтенант, э-э…
— Лейтенант Скульптор, — подсказал Нерода.
— Тьфу, черт, — Коваленко покосился на сохраняющего невозмутимый вид заместителя группы. — Короче, лейтенант Скульптор, ты какого хрена бойца танкового десанта изображал? Других задач нет? Склероз? Отравление избытком адреналина? Кровь предков-гусар взыграла?
— Никак нет. Виноват. — Родевич с трудом сдерживал улыбку и виноватым не выглядел. — Машина преследовала противника, и согласно сложившейся обстановке…
— По возвращении пять нарядов, — кратко уведомил Коваленко. — На нас, товарищи офицеры, ответственность — этот мост на десятку в шестой степени потянет. Зем… Огр, со мной.
Немцев с дороги оттащили, тускло блестели гильзы, пахло войной, а со стороны моста еще и какой-то ядовитой химической дрянью.
— Что ты морщишься? — сердито поинтересовался Коваленко. — Не имеет он права рисковать, понятно? И мы не имеем. «Души прекрасные порывы» и прочую романтику обязаны удавить в зародыше. Я знаю, от кого ты анархии набрался. Но этот-то… кадровый офицер со специальной подготовкой.
— У него эмоциональная акклиматизация.
— У всех эмоциональная. Мы себе партизанщины позволить не можем. Не для этого шли. Вольное казачество, понимаешь. Вон, дисциплинка-то, — Коваленко кивнул на подбитый тягач. На крыше кабины лючок был распахнут, и из него торчали ноги в мешковатых, густо заляпанных грязью штанах. Ноги ожесточенно взбрыкивали — хозяин конечностей пытался до чего-то дотянуться. Сапоги на верхне-нижних конечностях были почище штанов, но почему-то разнились цветом. Видимо, голова у потрошителя тягачей тоже имелась: из-под брони донеслась глухая, но смачная характеристика немецкой бронетехники.
— М-да, это тебе не нижнесаксонский, — Коваленко покачал головой. — Ладно, пошли к командиру этих лесных цицеронов.
Дело, понятно, затянулось. Командир партизан — широкоплечий, еще молодой усач, узнав примерный маршрут контрразведчиков, уверенно назначил проводников. Вмешался замполит, потом пожилой начальник партизанской разведки. Водили пальцами по карте, спорили, вспоминали неведомые Землякову боевые события. Коваленко пытался вникнуть, уточнял. Потом Землякова послали к начпроду Вано, за «снарядить запас харча». Найти начпрода не получилось, поскольку он все время был «вот тута». Пайком Женьку наделила пожилая тетка в ватнике и застиранной добела, лихо сдвинутой на ухо пилотке. Заверила, что сало «сапраудно»,[61]а хлеб чэрствы, но уж извините, товарищ переводчик, другого «нэту». Откуда все вокруг знали, что очкастый боец именно переводчик и что группа идет «в особую диверсию», Женька не понял, но поблагодарил и попутно перевел надписи на упаковках трофейных таблеток. Никакие это не «простудные» были, а вообще от иного «насморка».[62]
Когда отягощенный «сапраудным» провиантом Земляков взобрался по склону к опорному пункту, основной состав «Рогоза» сидел на бруствере и смотрел за реку.
— Немцы опять шевелятся, — пояснил Нерода. — Брожения бессознательных говн. Кажется, вознамерились атаковать.
Родевич мрачно молчал, а Незнамов кивнул на двери КП:
— Что-то с нашими проводниками вообще завозились. Сложный кастинг, аж жуть. Идти бы пора…
— Я загляну, доложусь, — Женька пошел к исклеванной осколками двери дзота.
На лавке, аккуратно держа между ног ППШ, сидел парень в полувоенной форме — этот с интересом глянул на Землякова. Коваленко слушал разговор, застыв пятнистой глыбой в тесном углу. Партизанское руководство беседовало с невысоким подчиненным, тот, с карабином «маузер» за плечом, мялся перед столом.
— Когда с Двадцатым отрядом стояли, ты Моложевеческим лесом ходил? — утомленно уточнял партизанский комбат.
Обладатель карабина неопределенно дернул узким плечом.
— Поборец, ну? Говори толком! — сдерживая негодование, подбодрил замполит.
— Чаго?[63]— без особого энтузиазма откликнулся стрелок.
— Михась, ты отвечай, когда спрашивают, — довольно угрожающе посоветовал усач Путелин. — Моложевеческим лесом часто ходил?
Поборец, судя по голосу, боец из весьма юных и упертых, снова дернул плечом, но все ж расщедрился и признался:
— Ходил. Я ж лётаць не умею. Ходил.
— А дальше? К Крынкам?
— Чаго?
— Твою ж… — Путелин очевидным усилием удавил в себе справедливое негодование. — Поборец, ты разведгруппу провести можешь или нет? Если маршрут по ходу уточнится? Задача особой важности, осознаешь?
Поборец помолчал, видимо, осмысливая и проникаясь ответственностью задания, и сообщил:
— Если пойдэм и уточнится — сможу. Если тут торчать — не сможу.
Комиссар глянул на молчавшего Коваленко:
— Проведет, не сомневайтесь. С дисциплиной у парня не очень, но район он как свои пять пальцев…
— Я понял. Выступаем, — Коваленко осторожно, чтобы не задеть макушкой бревна потолка, поднялся.
Из-за реки донесся треск пулемета.
— Вот же немец неугомонный, — покачал головой Путелин.
На свету Женька присмотрелся и сделал вывод, что парень тот самый — трофейщик. Грязнющие портки спутать еще можно, но креативную пару сапог — вряд ли. Ладно, будем надеяться, в паре со следопытом-автоматчиком пацан вверенную группу доведет благополучно.
— Товарищ майор, мы сразу выходим? — деловито спросил автоматчик.
— Я к связисту загляну и идем, — Коваленко поочередно показал на автоматчика и парнишку: — Знакомьтесь: Петр Бородич. Наш проводник. Михаил Поборец — тоже проводник. Работать вместе будем.
Петр с достоинством пожал руки контрразведчикам, у сопляка Поборца ладонь была грязноватая, а сам парнишка выглядел сонным и вялым. Женька решил, что младшему проводнику лет шестнадцать, не больше. Наверное, из тех Крынков он родом, вот и снарядили местного.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
