Гейбриел вопросительно взглянул на нее.
Она отступила от него на почтительное расстояние, несмотря на огонь в ее темных глазах.
— Нет, Гейбриел, — с сожалением прошептала она. — Мы не можем. Извини.
— Почему? — спросил он, подходя ближе. — Я изголодался по тебе.
— Ты знаешь причину.
— А мне все равно. — Схватив ее за шелковый халатик, он попытался притянуть ее к себе, но она не позволила. — Даже если получу за это пулю, оно того стоит.
— Не говори так, дорогой. — Слегка дрожа, она выскользнула из его рук и, отойдя в другой конец комнаты, поставила свой стакан с вином и накинула на себя теплый бархатный халат, чтобы прикрыться. Гейбриел опустил голову, но, как ни старался, не мог заставить себя пожалеть о том, что на мгновение утратил выдержку.
— Извини, — пробормотал он, когда она вернулась.
— Ничего, — сказала София. — Я сама виновата. Давай-ка лучше сядем, и ты расскажешь мне обо всем, что произошло после того, как я ушла. — София прикоснулась к его спине, но скорее просто заботливо, чем с намерением соблазнить. — Я так рада, что ты вспомнил свою старую уловку. По-моему, мы превосходно разыграли эту сцену.
— Кажется, получилось, — сказал он с довольным видом.
— Лорд Гриффит очень рассердился? А посол знал что-нибудь об этом кинжале?
Гейбриел опустился в кресло, София примостилась на мягком валике дивана напротив него. Он продолжал отвечать на ее вопросы, подробно рассказав обо всем, что произошло после ее ухода.
Поразмыслив над всем этим, София вздохнула и улыбнулась.
— Господи, какой длинный был день! Ты, должно быть, устал. Ты был на ногах с восхода солнца. Как твой шрам после этой поездки верхом? Не болит?
— Со мною все в порядке, — сказал он. — Лучше сядь поближе. — Он потрогал рукой диванную подушку рядом с собой. — Мне нужно поговорить с тобой. Боюсь, тема тебе не понравится.
— Вот как? — Она нахмурила брови и кивнула, явно призвав на помощь всю свою храбрость. — Ладно. Выкладывай.
Гейбриел помолчал, окинув взглядом ее апартаменты. Работа по обеспечению безопасности высоких лиц, которую он время от времени выполнял в прошлом, научила его всегда помнить о том, что во дворцах, подобных этому, даже у стен есть уши.
— То, что я собираюсь тебе сказать, никто другой не должен слышать.
Она взглянула на него с недоверчивой улыбкой.
— Это что-нибудь неприличное, полковник?
Он нахмурился и усадил ее к себе на колени. Очаровательно покраснев, она даже не сопротивлялась, а просто рассмеялась.
Почувствовав прикосновение ее теплого тела к своим коленям, он был как будто поражен электрическим разрядом, и ему захотелось шептать ей на ушко какие-нибудь милые глупости, а совсем не то, что он собирался сказать. Ведь он должен предупредить ее о возможном предательстве в ее ближайшем окружении.
Когда Алекса проходила по коридору перед королевскими апартаментами, Деметриус схватил ее за руку. Он стоял там на страже вместе с тремя другими телохранителями. Мужчина подтащил ее ближе, и она улыбнулась ему.
Его губы прижались к мочке ее уха.
— Следи за ним, — приказал он ей по-гречески.
Чуть отпрянув от него, она вопросительно на него взглянула.
— Иди, — сказал он. — И поторапливайся.
Алекса сдержанно кивнула в ответ и, пройдя немного по коридору, остановилась возле двери, которой пользовались служанки. Оглянувшись на молодых стражников, каждый из которых какое-то время был ее любовником, она увидела, как Деметриус кивком приказывает ей не задерживаться.
Пока телохранители наблюдали за коридором, она бесшумно повернула дверную ручку и проскользнула внутрь.
Было проще простого устроиться поудобнее и подслушивать сквозь чуть приоткрытую дверь служебного входа. К ее удивлению, София и полковник Найт находились не в постели, а сидели, воркуя, на диване, словно пара глупых юнцов.
Она самодовольно ухмыльнулась.
Ах как плохо ведет себя принцесса, подумала она, подглядывая за своей хозяйкой, сидящей на коленях у полковника. Принимает этого жеребца-производителя одна, почти раздетая… Какой скандал!
Полковник Найт беспокоил их всех, особенно ее. Алекса понимала, что с ним надо обращаться осторожно.
Телохранители ему не доверяли, и, судя по всему, их опасение, что ее высочество наняла его для собственного удовольствия, все-таки имело под собой основания. Естественно, у него был блестящий послужной список, но реальная причина назначения этого красавца на пост нового начальника службы безопасности была отлично видна с наблюдательного пункта Алексы.
Никто не мог бы с уверенностью сказать, что он хочет получить от всего этого. Возможно, англичане поручили ему соблазнить принцессу для достижения собственных тайных целей.
Трудно сказать, каковы мотивы полковника, но одно было совершенно ясно: ее высочество влюблена.
Алекса приподняла бровь. Любопытно было бы узнать, какие такие греховные услады предложил ей этот красивый вояка, если София, отпрянув от него, гневно воскликнула:
— Нет! Ты в своем уме? То, о чем ты говоришь, невозможно!
Алекса навострила уши. Некоторые позиции были трудны для исполнения и требовали особой гибкости, но нет ничего невозможного, если имеется желание и чуть-чуть ароматизированного масла…
— Ш-ш-ш… — Полковник снова привлек к себе Софию и что-то зашептал ей на ухо.
Алекса, задумавшись, наблюдала за ними. Если София не отваживается исполнить его необузданные фантазии, то она-то могла бы с готовностью предложить свои услуги.
София вырвалась из его рук.
— Хватит! Не желаю тебя слушать! — крикнула она и зажала руками уши.
— Дорогая, я не хотел расстроить тебя… — сказал он.
— Замолчи, пожалуйста. Ты абсолютно не прав. — Она покачала головой с расстроенным видом.
Алекса наморщила лоб, соображая, не пойти ли ей туда, чтобы помочь.
Откровенно говоря, вкусы у некоторых из этих англичан, казавшихся такими правильными, были абсолютно непристойными даже по ее стандартам.
— Просто подумай об этом, — уговаривал он ее.
— Здесь не о чем думать. Ты ошибаешься, Гейбриел. Верь мне. Неужели ты считаешь меня такой дурочкой? Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
Алекса в некотором смятении сочувственно покачала головой. Бедная София! По ее лицу было видно, что ее ненаглядный любовник причинил ей боль.
Какие все-таки мерзавцы все мужчины, подумала она. От любви одни мучения. Поэтому она и не хотела влюбляться.
— Думаю, что тебе пора уходить, — сказала София своему англичанину.
