Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Пойдемте, святой отец, — скромно опустила глаза Тереса, — я покажу вам, где он работает.
Они взялись за руки, и с замирающими сердцами двинулись через парк, и вскоре вышли на огромную, раскисшую от вечного зимнего дождя равнину.
Далеко впереди, насколько хватало глаз, на оранжевой от выброшенной наверх мокрой глины равнине тянулись идеально ровные ряды круглых ям. А там, у самой реки, еле виднелась маленькая фигурка юного ни в чем не повинного садовника.
— Боже, какой ужас… — тихо произнес падре Теодоро. — Я немедленно иду к полковнику.
— Я уже была, — вытерла Тереса набежавшую слезу. — Но вы же знаете папу. Если он сказал, значит, все.
* * *
В конце марта Себастьян работу закончил, и поначалу старый полковник, уже с октября не заглядывавший в корзину и на все мольбы о снисхождении лишь раздраженно фыркавший, ему не поверил. Не видевший проворовавшегося сироту с осени, он даже не сразу понял, кто этот немой, оборванный, грязный парень и зачем он стоит у лестницы на террасу. Но потом пригляделся и вздрогнул.
— Что тебе?
Себастьян показал рукой в сторону невидимого отсюда изрытого ямами огромного поля и развел руками.
— Что, не справляешься? Пощады запросил?.. — язвительно улыбнулся сеньор Эсперанса.
— Ус-со, — с натугой процедил сквозь губы Себастьян.
— Все? — полковник был озадачен. — Что значит все? Сколько уже вырыл?
Себастьян вразвалку побежал за корзиной, принес и протянул полковнику. Тот осторожно заглянул внутрь, и его брови недоуменно поползли вверх.
— Ты хочешь сказать, что столько уже сделал?
Себастьян кивнул.
Полковник сжал губы и сурово покачал головой.
— Ладно. Хочешь, чтобы я тебя не только красть, но и врать отучил? Так я отучу!
Шаркая по полу и подволакивая ногу, он побрел в дом за плащом, и Себастьян с болью осознал, как сильно сдал за эту зиму его господин. Он дождался возвращения сеньора Эсперанса, повел его хорошо протоптанной тропой через сад и вскоре показал рукой на внезапно открывшееся пространство.
Полковник Эсперанса замер. Более всего некогда гладкая равнина напоминала район боевых действий. И если бы не идеальная симметричность идущих до самого горизонта рядов, можно было бы подумать, что здесь окапывался пехотный корпус.
— Бог мой!
Себастьян впился глазами в меняющееся лицо полковника. Он видел все: суровую непреклонность, удивление, короткий испуг, смятение, стыд, страх того, что эти смятение и стыд станут заметны, еле заметный отблеск невольного восхищения, мгновенно вспыхнувшее недоверие, и вдруг подумал, что лучше всего на могиле сеньора Эсперанса смотрелось бы какое-нибудь благородное дерево, к примеру, лавр или дуб, в обрамлении каких-нибудь нежных и капризных цветов. Пожалуй, он сумел бы подобрать для могилы полковника нужную цветовую гамму…
— Ну, что ж… — прокашлявшись и снова обретя прежний неприступный вид, проговорил сеньор Эсперанса. — Значит, завтра же и начнем.
* * *
Вскоре началось непонятное. Уже дня через три из окрестных деревень, из Сарагосы, отовсюду в новую часть сада начали завозить павшую скотину, большей частью овец. Насквозь провонявшие дерьмом и дохлятиной мужики на таких же невыносимо провонявших телегах привозили и привозили свой странный товар и сами скидывали его в подготовленные ямы. Себастьян попытался выяснить зачем, и в конце концов один из мужиков снизошел до общения на пальцах и рассказал, что так делают немцы и, как говорят, после этого деревья поднимаются мощно и дружно.
Себастьян задумался. В этом была своя логика. Правда, он тут же начал размышлять о дальнейшей судьбе овечьих душ, но вспомнил, что бог агнцев любит, и подумал, что, пожалуй, в раю они лишними не станут.
Затем поверх дохлых животных начали насыпать привезенную из низовьев реки хорошую черную землю, но из-за дороговизны транспортировки сыпали ее в ямы понемногу. А потом повезли саженцы.
Это было обычное оливковое дерево, и когда Себастьян впервые увидел, чем собирается засадить огромное поле старый сеньор Эсперанса, он испытал глубокое разочарование. И только непререкаемость господской воли заставила его смириться и принять все, как есть. А кроме того, поскольку посадкой занимались батраки, его функции свелись к периодическому наблюдению, и Себастьян впервые за всю зиму сумел вернуться в свой сад.
Лишь теперь он по-настоящему осознал, какая титаническая работа ему предстоит. Сад был неплохо расположен, а летняя чистка сформировала ему новую структуру, но, господи, — как же он нуждался в человеческой заботе и внимании! И тогда Себастьян отправился к сеньору Эсперанса, долго объяснял ему, зачем он просит денег, выпросил несколько сотен песет и с первой же подводой отправился в Сарагосу. Теперь ему были нужны семена цветов — очень много семян.
* * *
В конце марта грянул гром. Собственно, это обязательно должно было произойти — раньше или позже, и все равно закрытие католической школы, единственной в городе, стало большой неожиданностью.
Пожалуй, до самого этого момента кое-кто еще мог питать иллюзии о временном характере реформистской лихорадки новой власти, но теперь она словно сказала: «Хватит! Больше я в бирюльки не играю».
У дверей школы собралась огромная толпа: мясники и бакалейщики, двое портных, почти весь состав механической мастерской и даже сеньоры Лусия и Тереса Эсперанса. И всех интересовало одно: где теперь учиться детям? Но специально прибывший из Сарагосы и стоящий теперь у дверей школы маленький невзрачный чиновник твердил только одно: «Ничем помочь не могу, есть конституция страны, есть решение кортесов, есть распоряжение правительства, наконец… Вы сами за это голосовали».
Родители мгновенно выбрали комитет и начали составлять петицию для передачи оной алькальду, но потом плюнули на условности и прошли в муниципалитет все до единого. Но и алькальд ничем помогать не собирался.
— Послушайте, — только и сказал он. — У меня у самого в эту школу внучка ходила. Но закон есть закон, и церковь от государства должна быть отделена. И вообще, стыдитесь, мы же европейская страна!
Люди возмущались, пробовали уговорить священников возобновить обучение где-нибудь в другом, не таком заметном месте, но колесо истории к тому времени уже окончательно повернулось, монахи нарушать конституцию откровенно боялись, и с этой минуты Пабло и маленькая Долорес более в школу не ходили.
Впрочем, старый полковник оказался на высоте. Не прошло и трех дней, как его внука и внучку уже обучали специально приехавшие из Сарагосы и устроенные на житье прямо в усадьбе семьи Эсперанса четыре учителя — музыки, арифметики, истории и географии.
Себастьяну это оказалось только на руку. Ему более не нужно было дожидаться возвращения детей Эсперанса из школы, чтобы наблюдать за ними. Впервые за много-много дней вся семья сутки напролет находилась под одной крышей.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
