Платон, «Государство», кн. VIII
Дверь распахнулась, и Натали буквально влетела в стену из горячего темного дыма. В голове пронеслось где-то услышанное предупреждение, что при пожаре не следует открывать дверь, потому что огонь может разгореться с новой силой, но выбора у нее не оставалось. В доме находились ее мать и племянница.
Жар еще можно было терпеть, но дым с каждым шагом все глубже проникал в глаза, нос и легкое. На полпути по коридору на кухню она, кашляя и чихая, опустилась на пол и закрыла рот и нос футболкой. Гостиная по левую руку уже была вся в дыму, обои на стене кухни тлели, но пожар явно начался не там. Основная трудность ждала ее впереди.
—Мама! — крикнула Натали, добравшись до кухни. — Мама, ты меня слышишь?
Занавески на окне пылали, стенка за ними — тоже. Горели стена между кухней и гостиной, дубовый стол и часть пола. Едкий дым кружился по кухне. Языки пламени стреляли в потолок и лизали пол вокруг стола.
—Мама?.. Дженни?..
Натали повернула в сторону спальни. «Пожар, очевидно, начался там», — подумала она, живо представив себе Эрмину, задремавшую у стола над кроссвордом из «Таймс» с карандашом в одной руке и дымящимся «Винстоном» в другой. Но где же она? Жар усиливался, и Натали вдруг вспомнила о газовой плите. Там постоянно горел запальник, но его пламя не проникало обратно в трубу, а Натали никогда не слышала о том, чтобы газ взрывался, кроме тех случаев, когда пламя гасло и газ начинал заполнять комнату. На трубах должна иметься какая-то защита, решила она, но и это тоже не имело решающего значения. Она не уйдет, пока не отыщет мать и Дженни.
Стараясь не наглотаться дыма, Натали уперлась в пол локтями. Теперь к едва терпимому жару добавился звук — треск горячего дерева, отваливающейся штукатурки и шипение пламени. Она ползла вперед, почти с закрытыми глазами, и наконец увидела не дальше чем в пяти футах лежащую ничком мать в домашнем халате и босиком. Эр- мина находилась в проходе, ведущем к спальне, и Натали поняла, что мать, пока не потеряла сознание, пыталась добраться до комнаты Дженни.
Собравшись с силами, Натали ухватила мать за щиколотки, приподнялась, и рывками потащила ее обратно к кухне. Воздух раскалился уже намного сильнее, чем пару минут назад, и дышать было совсем невмоготу, будто стоишь у открытой печи. Мать не подавала признаков жизни. Натали не стала тратить драгоценные секунды, чтобы нащупать пульс, может быть, с матерью случился сердечный приступ. Прежде всего требовалось вытащить ее из дома, а потом вернуться за Дженни.
Задняя дверь, позади горящего стола, тоже была объята пламенем. Оставался единственный выход — назад по коридору, к парадной двери. Позвонил ли уже кто-нибудь пожарным? Ведь дым, наверное, валит из двери вовсю. Есть ли хоть кто-то там, снаружи, кто сможет помочь?
Дважды руки Натали соскальзывали, и она падала на спину, давясь кашлем. Но она снова хватала мать за ноги и тащила к выходу — фут, еще, еще два... Она уже почти достигла двери, когда рядом возникла фигура Рамона Сантьяго, семидесятилетнего жильца верхнего этажа. Сосед пытался сделать что-нибудь, что в его силах.
— Осторожно, Рамон, — выдавила Натали, переводя дух. она знала, что сосед мучается артритом, и с сердцем у него не все в порядке. — Осторожно! Не упадите.
— Она жива?
— Я... не знаю!
Несмотря на все свои старания, Рамон только мешал Натали, и, поняв это, старик отступил в сторону.
— Наверное, люди уже вызывали пожарную команду, — сказал он.
— Пойдите... узнайте!
— Это все из-за сигарет, верно?
— Рамон, идите... идите встречать пожарных!..
— Иду, иду!
Он повернулся и исчез. Натали наконец выбралась на крыльцо, задыхаясь от непрерывного кашля. В груди жгло. Перед домом стояли несколько соседей, но только один из них, пятидесятилетний мужчина, который, как слышала Натали, не работал из-за какой-то болезни или травмы, реально мог чем-то помочь.
— Помогите мне! — закричала Натали, лихорадочно соображая, что ей делать.
Если мать не дышит, доверить соседу сделать ей искусственное дыхание и вернуться в дом искать Дженни или молиться о том, чтобы та оказалась в школе, и заняться матерью? Они с соседом перевернули Эрмину на спину и стащили по ступенькам. Она была вся в саже и копоти, а ее длинные, иссиня-черные волосы сильно опалены. Натали нагнулась и приложила пальцы к сонной артерии. В ту секунду, когда она почувствовала слабые толчки, Эрмина шевельнулась и сделала слабый хриплый вдох.
Слава богу!
Натали зажала нос матери двумя пальцами, другую руку просунула под шею, чтобы запрокинуть голову, и начала делать искусственное дыхание. Эрмина снова вздохнула — теперь глубже.
— Мам, ты меня слышишь? Дженни в доме?
Голова Эрмины дернулась, но ответа не последовало. Натали поднялась на ноги, с трудом ловя ртом воздух.
— Присмотрите за ней! — крикнула она.
— Не ходите туда! — отозвался мужской голос, когда она снова бросилась на крыльцо, в облако дыма.
Сзади послышалась сирена, но повернуть обратно и ждать Натали не могла. Пока она способна двигаться, нужно идти. Судьба и так поступила с ее племянницей крайне несправедливо, и нельзя было допустить, чтобы она погибла в этом огненном капкане.
Дым, жар и треск стали еще сильнее, но у самого пола Натали еще могла дышать. Почти зажмурившись, прикрыв рот и нос, она поползла к кухне. Маленькая гостиная была уже полностью объята пламенем. Горела перегородка между комнатой и кухней, полыхали диван и ковер. Задержав дыхание, Натали рискнула встать.
Мысленно прикидывая, где ее ждала большая опасность — от обвалившегося потолка или от провалившегося пола, — Натали рванула через кухню. На самой середине ее ноги за что-то зацепились, и она упала лицом вниз. Ничего не видя вкруг, она никак не могла набрать в грудь достаточно воздуха. Именно в этот момент Натали услышала голос Дженни.
— Помогите! Пожалуйста, помогите! Бабушка! Тетя Нат! Кто-нибудь, помогите мне!
Натали поднялась на четвереньки и поползла вперед. Нет, она, скорее, понеслась, как на последних ста метрах полуторакилометровки, чувствуя жесткие локти соперниц. Легкие на пределе, ноги гудят от последних усилий, но линия финиша приближается, и Натали знает, что не может проиграть. Неважно, сколько сил осталось у соперниц, у нее их больше...
Полуослепленная и задыхающаяся, она ввалилась в комнату Дженни и споткнулась о девочку, лежащую на полу рядом с опрокинутым креслом-каталкой. У Дженни была истерика и, кажется, она не понимала, что происходит.
— Я здесь, малышка... Все в порядке... Это я... тетя Нат...
Дженни в ответ только кричала и повторяла имя тетки.
По сравнению с Эрминой, десятилетняя девочка казалась перышком, но она тоже не могла двигаться самостоятельно, а сил у Натали почти не осталось. Она прикрыла майкой Дженни рот и нос, просунула руки ей подмышки и потащила так же, как пятью минутами раньше мать — по шесть невозможных дюймов за рывок. Но Натали не проползла и трети кухни, как ощутила, что ноги ее больше не слушаются и дышать стало совсем нечем.
