— Думаю, я понимаю, почему вы так себя ведете, — начал было я.
Она прервала меня, неожиданно подняв руку:
— Как насчет танца на коленях? — Тон зовущий, только выражение глаз где-то между серьезным и злым.
Я посмотрел на нее, пытаясь вычислить, что у Наоми на уме.
— Конечно.
Мы пошли в ту же комнату, куда несколькими минутами раньше ушли Мураками и Юкико. Еще один нигериец стоял по другую сторону от входа. Он поклонился и отодвинул в сторону полукруглый диван с высокой спинкой. Точно такой же располагался по другую сторону. Мы вошли внутрь, и нигериец подтянул первую половину, закрыв ее за нами. Теперь мы были в круглом, обитом роскошной тканью купе.
Наоми жестом показала на диван со множеством подушек. Я опустился на него, не отрывая глаз от ее лица.
Девушка отступила, тоже не отводя от меня взгляда. Ее руки потянулись за спину, я услышал звук открывающейся молнии. Потом правой рукой она взялась за левую бретельку платья и стала медленно спускать ее по гладкой коже плеча.
У меня в кармане неожиданно завибрировал зуммер.
Черт! Детектор жучков Гарри!
Длинный, прерывистый, длинный. Значит, и аудио, и видео.
Естественно, я не начал оглядываться по сторонам — ни одного подозрительного жеста или движения. Я хотел сказать что-то, как полагалось возбужденному клиенту, у которого сейчас будут танцевать на коленях. Однако Наоми скорчила гримаску — наполовину хмурую, наполовину раздраженную. Сняв изящный указательный пальчик с бретельки, показала на потолок. Затем слегка наклонила голову и указала пальцем на ухо.
Понятно. Кто-то слушает и наблюдает.
И не только здесь. За столиком тоже. Вот почему ее ответы были такими односложными. Там она не могла меня предупредить.
И почему она злится сегодня, я тоже понял. Действительно ли я простой американский бухгалтер, которым назвался, или хотя бы принадлежу к нейтральной стороне? Если так, молчание — самая безопасная тактика. Связан ли я с Мураками, которого она так боялась? Если да, то молчание, а тем более предостережение, которое Наоми только что сделала, явно опасны для нее. Невольно я поставил ее перед выбором.
Однако детектор за столом не сработал. И тут я понял: Мураками. Столики прослушивались, но аппаратуру отключали, когда появлялся босс. Таковы правила, и я не представлял, что могло прийти в голову парню вроде Мураками, если бы он выяснил, что их нарушают. А в последний раз, когда я был здесь, аккумулятор еще не был заряжен. Вот почему детектор не сработал.
Я потянулся к карману, чтобы отключить детектор, кивнув в подтверждение того, что все понял.
Наоми окончила с бретелькой. Потом медленно произвела идентичное действие с другой стороны и скрестила руки. Ее ноздри при дыхании слегка расширялись. Пауза. Потом, все еще хмурясь, она опустила руки. Платье заскользило вниз, открывая груди и живот, и собралось черными складками на талии.
— Можно трогать, — сказала она. — Только выше талии.
Я продолжал стоять, не отводя от нее глаз. Потом приблизился и прошептал на ухо:
— Спасибо за предупреждение.
— Не благодарите, — прошептала Наоми в ответ. — Вы не оставили мне выбора.
— Я не с этими людьми.
— Нет? Вы дрались сегодня, разве не так?
— Почему вы так думаете?
— У вас лицо поцарапано. И я поняла шутку Мураками насчет вашей «тренировки».
Адонис все же слегка поранил меня. Я даже не заметил.
— Вы знаете о боях? — спросил я.
— Об этом все знают. После них бойцы приходят сюда, чтобы похвастаться. Иногда они ведут себя так, словно мы глухие.
— Я здесь не по собственной воле. Я тренируюсь в додзо, люди оттуда пригласили меня на бои. Я не знал, что там на самом деле. Оказалось, что пригласили меня туда не на ужин. Я сам должен был стать главным блюдом.
— Очень плохо для вас, — прошептала она.
— Если вы считаете, что я с этими людьми, почему разговариваете со мной? Почему предупредили о подслушивающих устройствах?
— Потому что я такая же глупая, как и вы. — Она отступила на шаг — руки на бедрах, подбородок вздернут. Потом подняла брови и улыбнулась: — Вы боитесь меня потрогать?
Я наблюдал за ее лицом. Все, что мне было нужно, — это информация, а не чертов танец на коленях.
— Вы боитесь даже смотреть? — спросила Наоми, и ее улыбка стала насмешливой.
Я опустил глаза.
— Вам нравится то, что вы видите? — спросила она.
— Все о’кей, — ответил я через секунду.
Она повернулась и прижалась ко мне спиной, при этом слегка наклонившись вперед и покачивая нижней частью тела.
Неожиданно я понял, что это игра, в которой я могу только проиграть.
Наоми положила руки на колени и стала вращать бедрами из стороны в сторону. Трению ее бедер предназначалось заметное место в моих ощущениях.
— Вам нравится? — поинтересовалась она, глядя через плечо.
— Все о’кей, — повторил я, на сей раз тише, она даже засмеялась.
— Кажется, вам нравится, разве не так?
— Я хочу поговорить с вами. — Заметив, что положил руки ей на бедра, я убрал их.
— Так говорите. — Наоми прижималась все сильнее. — Говорите что хотите.
Она пыталась отвлечь меня. Она не хотела разговаривать, а я не знал, как ее заставить.
Наоми изогнула спину и приподняла ягодицы. В нижней части ее позвоночника тень образовала что-то похожее на темную впадину.
— Все, что захотите, — повторила она.
Тень увеличивалась и уменьшалась в такт ее движениям.
— Прекратите это, черт возьми! — прошептал я. Мои ладони снова оказались у нее на бедрах.
— Но вам же нравится, — проворковала она. — И мне тоже.
«Освободись», — подумал я. Но ладони остались на месте.
Теперь они двигались. Я наблюдал за ними как будто издалека. Звук трения ткани о кожу оказался неожиданно громким.
«Она играет с тобой», — думал я.
Потом: «Черт со всем этим! Так или иначе, ты должен вести себя как обычный посетитель».
Я опустился на колено, руки скользнули по задней стороне ее бедер. Потом я снова встал, и мои ладони задрали ее платье. На Наоми были черные стринги. Платье собралось чуть повыше них. Одной рукой я взял его как уздечку, а второй схватил ее за ягодицы.
— Только выше талии, — напомнила она, улыбаясь из-за плеча, и ее холодный тон прозвучал контрапунктом жару у меня в голове и животе. — Или мне придется позвать охрану.
Я почувствовал волну гнева. «Брось это, — подумал я. — Просто убирайся отсюда. Как и надо было сделать еще до того, как началась эта ерунда».
