Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Стрелявших заслоняли дома. Наверное, им кричал Павло, пытаясь спасти свою шкуру. Пуля Болтяна разрешила все сомнения Андрея по поводу того, как поступить с пленным. Что ж, война в очередной раз расставила все на свои места. Теперь настал их черед испытывать свою судьбу и играть в «орлянку» монетой, на которой вместо орла и решетки было вычеканено «жизнь» и «смерть»…
– Назад, Шуля, назад! – крикнул Аникин, пытаясь пересилить грохот пулемета. Чем ближе к улочке, тем он становился громче.
Шулепин уже отстреливался из своего автомата. В этот момент Караваев подбежал к самому углу двухэтажного каменного здания, которое стояло на перекрестке двух улочек. С ходу, перехватив приклад и спусковой крючок своего «дегтярева» в левую руку, он открыл огонь по невидимой для остальных цели.
Остальные уже находились за спиной Каравая. Он плюхнулся на живот, из положения лежа продолжая прикрывать Шулепина. Тот выпустил одну за другой две коротких прицельных очереди и, рванув, покатился по снегу обратно.
Крапива и Болтян, подхватив Шулю за телогрейку, втащили его в безопасное пространство.
Крапивницкий, стреляя из «ППШ», высунулся из-за угла, создав вместе с Караваевым огневую атаку в два этажа.
– Живой? Не ранен? – наклонился над Шулепиным Андрей. Тот весь извалялся в снегу, но крови нигде не наблюдалось.
– Уф… в порядке… – отряхиваясь, поднялся штрафник. – Там… товарищ командир… эти… на мотоцикле… Один, который за рулем, соскочил и за дом спрятался. С автоматом. Второй в коляске сидит. Строчит из пулемета. Они, гады, за деревом остановились. Ствол – во-от такенный… – Шулепин развел руки в стороны.
– А ну-ка, дайте… – властно произнес Аникин и, отдернув Крапивницкого от угла здания, занял его место. Он выглянул на секунду. Тут же несколько пуль вонзились в стену и со свистом прошли в воздухе возле самого лица. Но Андрей успел снова спрятаться. Этой секунды ему оказалось достаточно, чтобы оценить обстановку.
XXVI
Узкая улочка метрах в пятидесяти делала плавный поворот влево. Одно– и двухэтажные домики сжимали до тесноты ее пространство. И без того узкая, она казалась еще теснее из-за высоченных старых тополей, которыми была обсажена с двух сторон, со строгой симметрией расстояний между деревьями метров в десять.
За ближайшим к перекрестку деревом и укрылась коляска мотоцикла, с которой фашист по диагонали вел по ним огонь.
Второй фашист успел преодолеть ширину улочки в несколько шагов. Он укрывался за противоположным углом того же длинного, из темно-серого котельца выложенного здания, с другой стороны которого прятались люди Аникина.
Времени на принятие решения не было. С одной стороны, штрафникам оказалось на руку, что на позициях возле насыпи разгорелся бой.
Канонада и шум стрельбы накатили лавиной с окрестного поля и погребли под собой тишину городка. Перестрелка, завязавшаяся здесь, на улице, тонула в этом неумолкающем грохоте.
Но все равно, вряд ли эхо этой стычки не докатилось до подразделений фашистов, которые развернулись в районе аэродрома. Если к этим двум эсэсовцам прибудет подкрепление, положение аникинской группы могло резко ухудшиться.
К тому же необходимо было как можно быстрее достичь района секретного аэродрома и уйти подальше от церкви, увести фашистов от Лещенко, засевшего на колокольне.
– Так… Слушаем меня… – выдохнул Аникин. – Караваев, Крапива, держитесь здесь. Не давайте эсэсовцам дыхнуть. Чтобы все их внимание было к вам приковано. Ясно?
Крапивницкий молча кивнул, подтверждая, что задача ясна.
– Остальные – за мной. Обойдем здание… – на ходу пояснял Андрей. – Попробуем ударить фашистам с фланга. В бочину… Шулепин, потом Болтян… За мной…
XXVII
Гуськом по глубокому снегу они вбежали во двор, перескочив через «живую изгородь» – густые голые ветки кустарника, подстриженного квадратом. Собак, слава богу, не было. Аникин все время прислушивался к «музыке» боя, звучавшей по ту сторону дома, на улице. «Виолончель» и «контрабас» – звуки выстрелов вражеских автомата и пулемета слышались все время. Значит, все идет по плану и оставшиеся на углу перекрестка Караваев с Крапивницким своими очередями удерживают врагов «за горло».
Они уже подобрались к противоположному краю дома, когда Андрей вдруг резко остановился, подняв вверх правую руку с указательным пальцем. Болтян с Шулепиным быстро сообразили, что этот жест означает, и замерли на своих местах. Автомат… Все дело было в нем.
Фашист со «шмайсером» строчил тут рядом, и его становилось слышно все лучше. А потом вдруг он замолк. Что, очередная очередь Караваева и Крапивы угодила в «яблочко»? Или?…
Вот, так и есть… Андрей вдруг услышал скрип снега. Осторожные, крадущиеся шаги. Совсем рядом, казалось, возле самого уха. Андрей вспотел от напряжения. Он прижался спиной к стене дома и повернулся к своим бойцам, приложив указательный палец к губам. Потом его палец плавно лег на спусковой курок. Ближе, ближе… Вот уже совсем близко… Вот уже сейчас…
Все произошло в один миг. Пятнистая зимняя куртка показалась из-за угла, и фаланга пальца отжала курок до отказа. Попавшая пуля своей ударной силой толкнула эсэсовца назад. Он словно оступился, наткнувшись на невидимую преграду. Выставил левую руку, чтобы смягчить удар при падении. Дырка в куртке эсэсовца стала обрастать еще одним пятном, блестящим и черным. Фашист испустил дух. Но Андрею уже было не до него.
XXVIII
– Шулепин, возьми автомат… Болтян, глянь, что у него в ранце… – почему-то шепотом отрывисто сказал Аникин, гася волнение. Все его внимание было устремлено к углу дома. Поворот, стена, обсыпанный снегом кустарник. Хорошо проглядывался кусок улицы. Оттуда доносился стучащий цокот стреляющего пулемета. Это второй фашист вел пулеметную дуэль с Караваевым.
Андрей быстро пробирался вдоль стены, сжимая винтовку в руках. Обзор улицы становился все шире. Вот и он. Используя мотоцикл с коляской и ствол дерева как прикрытие, немец методично выпускал одну очередь за другой.
Крапивницкий и Караваев били метко. Отчетливо было видно, как пули входят в тополиный ствол. Толстые желтые щепы откалывались от древесины, разлетаясь в стороны.
Несколько пуль со звоном и скрежетом раскромсали выкрашенные в белый цвет металлические части мотоцикла. Но немец будто не замечал всего этого. Вернее, не обращал внимания. На нем была такая же пятнистая, защитная крутка, как у Павло и убитого только что эсэсовца.
Каска была надвинута на глаза, дырчатый, дрожащий при каждом выстреле ствол «МГ» – как продолжение всей его фигуры, прильнувшей к прикладу и старательно целившейся.
Фашист весь был охвачен процессом. Но вдруг он точно опомнился. Лишь чуть-чуть приподнял голову, оторвавшись от пулемета, с которым, казалось, сросся. И повернул голову. Может быть, он что-то почуял? Его глаза блеснули в непроглядной тени надвинутой каски. Они посмотрели прямо на Андрея.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
