— Иди, предупреди, — ветеринарша пожимает плечами.
— Нет, не стоит, — выдыхаю. — Вы долго на ферме будете?
— Часа два минимум.
— Прикройте меня перед тётей, пожалуйста, — складываю ладошки вместе и умоляюще смотрю на Тамару.
— Конспирация-то какая!
Мне очень надо знать правду, а тётя со своей необоснованной ревностью полезет в бутылку.
— Так нужно. Ничего плохого, — оправдываюсь. — Правда.
— Ладно, — соглашается, — я попробую. Но обещать ничего не могу. Вру я хреново.
Хоть как-нибудь… Мёд сейчас с Федей в городе закупается на базе, а тёть Марина с утра всегда в запаре у себя в кабинете. Часов до одиннадцати ни тот, ни другая меня не хватятся. Успею. Это нечестно с моей стороны, но выбирать не приходится.
Мы с Тамарой идём по конеферме. Я спешу в домик для персонала переодеться — сил нет потеть.
— Перед спячкой откорми мишку, — советует ветеринарша.
— Что? Как это? — я останавливаюсь, растерянно хлопаю ресницами, глядя на Тамару.
— Ты и про спячку не в курсе?
— Нет, — мотаю головой. — Марк уснёт, как… Как медведь?
— Вообще-то он и есть медведь, хоть и оборотень. Его вторая ипостась — полноценный зверь со всеми вытекающими. Будет спать, лапу сосать — не сомневайся.
Господи! Ладно, разберёмся. Наверное.
— Тамар… — я мнусь, не решаясь спросить. — Чем Марк занимался?
— Ой, нет! — она отмахивается, как от мухи. — Пусть тебе Миша всё объясняет. Не надо меня впутывать, — разворачивается и идёт к конюшне.
Боже, что там такое? Криминал?
Я облизываю пересохшие от волнения губы и быстро иду в домик для персонала. Натянуть на себя робу. Что угодно, только не пуховик этот дурацкий и боты зимние!
Залетаю в дом, несусь в комнату отдыха, где стоят шкафчики с одеждой, и торопливо стягиваю с себя куртку-душегубку. Фу-у-ух, блин! Вспотела от переживаний ещё сильнее. Мокрая, как мышь.
— Диана, ты здесь?!
Голос тётушки заставляет меня замереть со старенькой кофтой в руке.
— Да, здесь! — кричу ей. — Переодеваюсь!
— В конюшне собралась? — она заходит в комнату. — Зря. Я планирую занять тебя документами до обеда.
Вот чёрт! Именно тогда, когда мне надо слинять незаметно. Что Марине в голову взбрело? Обычно она по утрам висит на телефоне — звонки, звонки, звонки и ещё… звонки. А тут решила документы мне всучить. Закон подлости пашет на полную катушку.
— Тамара пришла, прививки лошадям делать будет, — я пытаюсь придумать отмазку. — Просила меня помочь.
— У нас теперь персонала хватает. Народ вернулся. Помогут ей, не переживай.
— Я… Э-э… Лошадки их, наверное, не помнят, — леплю, что первое в голову приходит. — Будут волноваться, не дай бог что. Можно я сначала в конюшню к Тамаре? А после обеда я ваша. Всё успею, обещаю!
— Странная ты какая-то, — тётя смотрит на меня с подозрением. — Пот градом, глаза навыкате.
— Это я прогноз не глянула и пуховик напялила, — улыбаюсь натянуто. — Чуть не сдохла, пока доехала.
— Ладно, иди к Тамаре, — соглашается тётя, и я выдыхаю. — Но после обеда как штык у меня.
— Буду! — обещаю, торжественно приложив ладонь к груди.
Марина уже собирается уходить, но замирает и, обернувшись, снова смотрит на меня:
— Миша уехал, не видела?
— Мы с ним столкнулись у проходной минут десять назад. На выход шёл, — надеюсь, не видно, что меня бросило в жар, в холод и в дрожь одновременно.
— Угу, хорошо… — сощурившись, цедит тётя и уходит.
Интересно, я уже схлопотала обезвоживание или ещё нет?
Утерев взмокший лоб, быстро нахожу в шкафчике футболку, джинсы и старый кардиган — его мне мама отдала. Он велик, но больше ничего подходящего нет. И на ноги финальный штрих — резиновые сапоги. Выгляжу я ещё хуже, чем до того, но зато не сварюсь заживо.
Выглянув в окно, оцениваю обстановку — всё чисто. Как преступница какая-то шифруюсь. Выхожу из домика для персонала, иду к конюшне, а там ныряю за угол и, пригнувшись, бегу вдоль забора к воротам. Через проходную нельзя — я видела, что баба Маша шла на своё рабочее место.
Добираюсь до ворот и выскальзываю в щель, даже не сняв замок и цепь. Какое счастье, что я худая! И никакие лишние пять килограмм не помешали мне просочиться. Они и не лишние вовсе!
Согнувшись в три погибели, я бегу к машине Иваныча и буквально втекаю внутрь. Стёкла тонированные, можно выдохнуть.
— Это что было? — Михаил смотрит на меня с удивлением.
— Не хочу, чтобы тёть Марина узнала, что я с вами поехала, — признаюсь честно.
— Почему? — он ещё больше удивляется.
— Потому что она ревнует вас. Не заметили?
Михал Иваныч сияет, как начищенный ботинок. Походу, он реально ничего такого за моей тётей не замечал. Подкормила я мужское самолюбие, ага.
— С вами, с бабами, в дурку загреметь можно, — типа ворчит, а улыбка так и лезет на небритую рожу. — Ревность-шмевность… Я Маришке только звезду с неба не достал — понятно же, что никто другой мне не сдался. Чо вам, бабам, надо?
— Не знаю, — фыркаю. Поддерживать пустую болтовню никакого желания. — Вы лучше расскажите, чем таким ужасным Марк занимался?
Лыба у Иваныча пропадает, как по щелчку пальцев.
— Ужасным? — спрашивает вникуда у никого. — Смотря как посмотреть…
Мастер речевых оборотов, блин!
Михаил врубает радио на приличную громкость — невербальный ответ понятен. Он ничего не станет объяснять… По крайней мере, пока мы не доберёмся до места.
Я не знаю, куда мы едем, но очень надеюсь, что там меня ждёт правда. Вся.
Глава 24
Честно пытался отпроситься у Марины, но она фыркнула в трубку — «Делай, что хочешь». Наверное, занята была. И теперь я делаю, что хочу — плыву по течению. То есть шагаю по пустым коридорам торгового центра, разглядывая многочисленные магазинчики и бутики. Почти все они закрыты — рано. Работает только пекарня на первом этаже, парикмахерская и кофейня.
Каков шанс в девять утра в огромном ТЦ встретить эту Машку? Ответ: ноль целых и, может быть, одна тысячная. А может и не быть. Я даже не знаю, в какой студии танцев занимается моя булочка. И Маша, соответственно. Обхожу их по очереди, забиваю в телефон названия и расписания работы. Вечером выясню всё у Дианы и вернусь в торговый центр подготовленный.
Находившись по самое горлышко, я решаю заглянуть в местную кофейню, чтобы быстро дёрнуть бодрящего напитка с бубликом, а потом срочно дуть в «Кони-пони».
