деваться? Удар по воротам был, как у нашего Рябова, кога он гол забил — из-за штрафной, но точно в нижний угол. Правда, мне повезло, я подставил руки удачнее, и мяч вылетел за линию ворот.
Угловой. «Шахтер». Опасно!
Я потолкал защиту, подозвал двух нападающих — велел Бороде помаячить у штанги, а Круминьшу — в центре штрафной.
Разыграли мяч возле углового флажка, дончане подали мяч верхом, а там вдалеке, почти на линии штрафной, невысокий парень ударил головой, я чуть замешкался, и мяч залетел в верхний угол. Мимо всех. Сэм бежал туда. Я прыгал, вытянувшись в струну. Защитники штабелем ложились на ленточке… А ничего не поделать. Гол есть гол. И хоть обидно, что я пропустил, но отдавал должное дончанам — это было профессионально и круто. Другие ногами так работать не умеют, как тот нападающий — головой.
3:1?
Да ладно! «Шахтер» был не согласен. И игра у них пошла.
Как будто озверина гости наелись в перерыве. Ни секунды остановки. Все бегом, бегом, бегом… И уже наши стали ошибаться, стали фолить. Вот и первая желтая карточка — Жеке.
Эх, блин…
И тут опять дальний удар — и опять в верхний угол моих ворот. Еле выцарапал. И тут же, не раздумывая — налево, Микробу. А он через все поле по диагонали — направо, правому нашему крайнему, Бураку. И сам из последних сил — вперед, вперед! А правый — резко вдоль штрафной. И опять там Микроб. Добежал. Но на удар его уже не хватило. Катнул…
Вырвавшийся из-за спин защитников Самат врезал так, что сетка подлетела, а вратарь, казалось, просто шарахнулся в сторону, боясь, что в него врежется пушечное ядро.
4:1!
Игра успокоилась. Отдельные вспышки еще были. И были замены, потому что все уже еле ходили. Но удержали. Под скандирование «Мо-лод-цы!», под аплодисменты — удержали.
Это была хорошая охота! Напрыгался, ладони отбил, устал так, что лег бы и не двигался. Ничего, завтра продержаться, свадебную церемонию пережить, тещу вытерпеть — и отпуск! Целых четыре дня! Любимая женщина, море, солнце и горы! Три года мечтал, но все время не до того было.
Болелы ликовали и ревели, поджидали нас на стоянке, но мы предусмотрительно оставили машины дома и приехали на автобусе. В тот же автобус погрузились и всем составом поехали домой.
Но во дворе нас ждали. Пришлось минут десять раздавать автографы и фотографироваться, а потом прорываться к подъезду.
Лифт. Родная квартира. Навстречу выбежала Рина, обняла и замерла так.
— Хорошо сыграли, сказала она, отстраняясь.
— Все-о-о, — выдохнул я, сумка соскользнула на пол, я брякнулся на диван и закрыл глаза. — Рина, а разве нам не положено разлучиться перед свадьбой? Типа я не должен видеть твое платье, туда-сюда…
— Мы еще не женаты, а я тебе уже надоела? — уперла руки в боки она. — Прогоняешь?
Все, что я смог возразить:
— Ы-ы-ы.
— Да я от страха сдохну, если останусь она! — пожаловалась Рина и принялась мерять шагами комнату. — Пришлось бы маму вызывать, а она точно испортит настроение.
Рина уселась рядом и сказала:
— Скорее бы все закончилось. Почему нельзя просто расписаться и уехать?
— Потому что… наверное, потому, что я — человек публичный. Свадьба всегда была мероприятием для гостей. Невесты рассчитывают почувствовать себя королевами, а по факту чем больше хотят и стараются, тем больше устают.
— Я была на двух свадьбах. Обе закончились драками.
— Наша не закончится, — пообещал я, не открывая глаз.
— А на второй день невесты плакали.
— Потому что сильно уставали. Ждали звездного часа, а получалось тяжело и хлопотно, отсюда и срывы. Ты ж не сильно устала?
Формальности мы решили соблюсти. Мой пиджак находился у Микроба, утром я уйду к нему, предоставив Рину заботливым рукам Ольги Владимировны, и в свадебном платье я увижу ее только в ЗАГСе. После росписи мы проедемся кортежем по городу, отметим в «Че», а в пять утра наш самолет в Симферополь, там сядем на такси — и в Форос, где я забронировал лучший номер на верхнем этаже, с видом на море.
— Заснуть сможешь? — пробормотал я. — А то ты какая-то возбужденная.
— Будет у тебя красноглазая невеста, — невесело проговорила она. — Не знаю, смогу ли. Успокоительное пить не хочу.
— Я, кажется, уже сплю. Но если надо, попробую, как дельфин, бодрствовать одной половиной мозга.
— Ой да ладно, спи! Кто-то ж должен быть в адеквате!
— А ты не сбежишь? — сыронизировал я. — Давай попробуем вместе уснуть, ты ж тоже напсиховалась. Иди сюда.
Я сгреб ее в объятья, зарылся лицом в волосы и пробормотал:
— Накручиваешь себя? Ищешь тонкое место, где может порваться? Типа мы что-то забудем. Кто-то припрется и испортит праздник. Если так, я его побью… нет, мы его побьем. И будет у нас, как у всех, — драка.
Рина нервно захихикала, и мы переместились на кровать, поставив будильник на семь. В девять должна приехать теща, а я — уйти к Микробу.
Вырубился я сразу же, хоть на улице еще не стемнело. Сквозь сон почувствовал, что Рина полежала немного и ушла. Потом опять вернулась, уже вроде ночью.
Зато проснулся я раньше будильника, но вставать не стал, чтобы не потревожить Рину, лежащую на моей руке. Пусть немного отдохнет, день предстоит муторный. Так пролежал я еще, наверное, полчаса, больше думая не о сегодняшнем дне, а о море, которое нас ждет.
Наконец сработал будильник, заиграло: «Вставай, страна огромная» — и я поцеловал Рину в нос, прошептал:
— Просыпайся! Отпуск! Нас ждет отпуск!
Она потянулась навстречу, замурлыкала.
— Почти муж! Обалдеть.
— Ты спала хоть немного, почти жена?
— В полвторого уснула. Нормально. Глаза не красные?
— Ясные. Давай завтракать и расходиться.
Она сморщила нос.
— Кусок в горло не полезет! Как ты можешь есть в такой момент?
— Я вчера не ужинал. Так что могу. И буду!
Я прошлепал к холодильнику, нашел там отбивные с сыром, взял парочку и сунул в микроволновку, разогрел гречку и принялся варить кофе. На его аромат пришла Рина, села на стул, поджав ногу.
Я позавтракал, она выпила кофе со сливками, я взял сумку с документами, а Рина за руку подвела меня к окну.
— Посмотри на баскетбольную площадку.
Я глянул вниз. Кто-то изобразил улыбающегося меня с мячом под мышкой, и моя улыбка
